Она выложила на стол рисунок, на котором гоблиныдействительно катили в гору здоровенные камни.

– Вот им жарко, пот течет.

Дарья положила рядом с первым второй рисунок. Гоблиныобливались пóтом, утирались волосатыми лапами.

– Вот они уселись под дубом.

Следующий рисунок лег на стол рядом с первыми двумя.

– А вот бочонок сладкого октябрьского эля! Все пьют избольших кружек. Наши пивняки будут просто в восторге, точно говорю, да, Вадик?

Вадим пожал плечами:

– Не знаю… Как-то все это очень в лоб. Слишком просто, намой взгляд…

Дарья пожала плечами:

– У Грозовского новый заскок – он как раз хочет простоты.

Вадим еще раз глянул на троллей, или кто они там? Гоблины?

– Ну, не знаю. Может, конечно, в этом есть большая сермяжнаяправда…

– А я тебе о чем?! Прям то, что надо, супер! Ольга! Гоблины– отличные! Для йогуртов не годятся, конечно, но для пивняков… Короче, гоблиновя забираю. А вы, Ольга, думайте про бармалеек! Вадик, если что – я поехала кзаказчикам, вернусь к концу дня.

Когда Дарья упорхнула, а Ольга ушла в свой угол думать пробармалеек, Вадим Бойко снова как бы между прочим подошел к столу, где былиразложены рисунки про гоблинов. Или троллей, или кто они там? Неважно! Онстоял, смотрел на этих зеленых волосатых ребят – как они катают свои камни, какпьют эль, сидя под дубом, и где-то внутри у него снежным комом рослобеспокойство.

Дарья быстро шла по бульвару, попыхивая на ходу тонкойсигареткой. Ольга едва поспевала за ней. Как ее марсианской начальнице удаетсяс такой скоростью передвигаться на четырнадцатисантиметровых шпильках? Загадка…

После работы Дарья предложила Ольге пройтись по бульвару.Дескать, грех в такую погоду не прогуляться. На самом деле она не столькопрогуляться хотела, сколько поговорить с самородком. Дарье очень не нравилсяОльгин настрой. Эдак она совсем опустит руки и вообще не сможет работать. Не точтобы Дарью очень заботила Ольгина судьба. Но, во-первых, Грозовский попросилее приглядеть за самородком, создать условия, если что – помочь, в общем, взятьнал Громовой шефство. А во-вторых, Дарья прекрасно понимала: все они в однойлодке. И от того, насколько успешно агентство будет выполнять полученныезаказы, в итоге зависит и ее, Дарьино, материальное благополучие. Есть заказы –есть прибыль. Есть прибыль – есть зарплата, бонусы по итогам года, премии особоотличившимся, дополнительная медицинская страховка, корпоративные кредиты… А уГромовой есть потенциал. Она способная, да что там, талантливая тетка. Помочьей этот потенциал раскрыть – и агентству будет прямая выгода.

Опять же, шефство над Громовой – штука не слишкомобременительная. От Дарьи не убудет. Тем более что когда-то она была в похожей,в общем-то, ситуации. Десять лет назад Дарья прибыла в столицу в плацкартномвагоне поезда Санкт-Петербург—Москва с рюкзаком, в котором помещались почти всеее пожитки, и с твердым намерением заработать достаточно, чтобы никогда большене ездить в плацкарте, не ходить в драных туристских ботинках и не обедатьконсервированными кильками в томате. За годы жизни с отцом – талантливым, носовершенно не приспособленным к жизни питерским художником, который планомерноспивался в огромной грязной коммуналке на Литейном, – Дарья этих килек в томатенаелась по самое не могу.

Затянувшись и выпустив облачко дыма, Дарья продолжаларазговор, начатый еще в офисе:

– Талант – прекрасная штука, но это еще далеко не все. Фишкав том, что любой свой талант, любой, понимаешь, надо уметь продавать.

Ольга не очень верила в свой талант и уж точно не знала, какего, даже если он имеется, продать. Хотя… Грозовский ее талант купил. Правда,она к этому не приложила никаких усилий. Даже рисунки на конкурс отправлялаНадежда…

– Даш, я не знаю, как это делается. Я все время боюсьпопасть впросак. Глупость сказать или сделать…

– Ну и правильно, что боишься!

Дарья затянулась и метким щелчком бросила окурок в урну.

– Кроме глупостей, ты пока ничего и не говорила. Да ладно,ты что? Шучу! Если серьезно – то нельзя зевать, понимаешь? Нужно все время посторонам смотреть, локтями пихаться, тут успеть, там успеть. Почему ты мнесразу рисунки не показала?

Ольга пожала плечами:

– Я думала, что это не подходит…

– Думала! Думает у нас Грозовский. А мы творим. Слушай,давай зайдем, кофейку хватим. Смотри, какая штука с клубникой!

В витрине маленькой кофейни действительно красоваласьумопомрачительная штука с клубникой. Рядом горкой были выложены шоколадныепирожные, крошечные печенюшки, какие-то совершенно воздушные сооружения,увенчанные марципановыми листочками… С первого взгляда Ольге стало понятно, чтоэто великолепие стоит страшных денег и никакой штуки с клубникой, равно как ишоколадных пирожных со взбитыми сливками, она себе позволить не может.

– Нет, я не хочу. Ты иди, а я поеду…

– Да ла-адно! – Дарья бесцеремонно ухватила Ольгу за руку иповолокла в кафешку. – Когда начальство изволит приглашать, надо соглашаться!

Кофейня оказалась совсем крошечная, на шесть столиков, носовершенно сказочная – с розовыми бархатными креслами на гнутых золоченыхногах, официанткой в длинном кружевном переднике и горячим молоком, котороеподавали к кофе в серебряных молочниках.

За соседним столиком пили чай молодая длинноногая мама идвое хорошеньких, как с открытки, детей – мальчик лет десяти и девочка, Машкинаровесница… Рядом с ними, в свободном кресле, были свалены многочисленныепокупки в бумажных пакетах. Из одного пакета торчали плюшевые заячьи уши. Всетрое выглядели совершенно счастливыми, таскали друг у друга из тарелок кусочкипирожных на пробу, хохотали, когда обнаружилось, что у мамы нос вымазанвзбитыми сливками…

– Обожаю эту кафешку, – Дарья кивнула официантке. – Мнефруктовую тарталетку, пожалуйста. Оль? Ты что будешь? Оль! Эй! Ты тут вообще?

Ольга отвлеклась от созерцания счастливого семейства и тожепопросила тарталетку.

– Грозовский тебя на работу взял? Взял, – наставляла ееДарья, прихлебывая кофе. – Сразу на заказ посадил? Посадил. Так ты не жмись вуглу, ты работай! На самом деле, помнишь, как в институте говорили? Немедленнозабудьте все, чему вас учили в школе. А ты немедленно забудь все, что делала доэтого! У тебя такой шанс – супер! Господи, какая ж вкуснота!