пивом. Рэмеи же был настолько польщён её вниманием, что расстарался ещё больше и в ходе рассказа жестикулировал так, что едва не свалился с блока – благо товарищ поддержал. Это вызвало новый приступ хохота у всей группы.

Взгляд Анирет скользнул вниз. У подножия блока Мейа подтрунивала над очередным пленённым её красотой – мастером, подкарауливавшим её там с того самого момента, как она только принесла царевне трапезу и воду для умывания. Нэбмераи, спустившийся следом, подошёл и приобнял служанку царевны за плечи. Мастер тотчас же испарился под благовидным предлогом. Оставалось только диву даваться, что страж ещё не распугал всех, и находились охотники до милостей очаровательной вельможной дамы.

Анирет повела плечами. К ней-то никто не решался приблизиться, чтобы завязать знакомство, – достаточно было взглянуть в золотые глаза, чтобы лишиться дара речи. Первое время те, с кем ей приходилось работать вместе, и вовсе чурались её, не зная, чего ожидать. Но постепенно девушке удалось найти подход если не ко всем, то ко многим. Хэфер и дядюшка Хатепер могли даже камень уговорить встать на их сторону, но и Анирет при желании умела располагать к себе. В каменоломнях к ней относились хорошо и уже почти без раболепия перед её наследием, но невидимая граница меж ней и окружающими всё равно ощущалась. К тому же она была женщиной – конечно, не исключением среди рабочих и мастеровых острова Хенму, но всё же куда более редким гостем каменоломен, чем мужчины. Анирет, впрочем, старалась не думать о том, что Хэферу было здесь легче. Она должна была повторить путь всех наследников трона Обеих Земель, как того и требовала традиция. На это было отведено мало времени, а значит, ей следовало даже превзойти своих предшественников.

Мейа рассмеялась вслед незадачливому мастеру и, взяв Нэбмераи за руку, потянула его глубже в тень, украдкой поцеловала, думая, что их никто не видит. Страж ответил охотно – коротко обнял её и приподнял над землёй, прежде чем поставить обратно. Они о чём-то весело беседовали. Анирет, чувствуя, что мрачнеет, предпочла перевести своё внимание обратно на группу рабочих, к которым была определена.

– А с котятами-то что в итоге? – спросила она у рассказчика.

– Дык это… – он смущённо почесал за рогами. – Всех вытащили, выходили. Священные ж твари Золотой Богини. Золотая ведь коли прогневается – не видать ни лада в доме, ни потомства.

– Особенно потомства, – хохотнул товарищ, удержавший его до этого от падения с блока. – Р-р-раз – и больше не поднимется…

Слово, которое он употребил, было Анирет знакомо, хотя во дворце его не произносил при ней никто, кроме разве что Ренэфа. Рассказчик под внимательным взглядом царевны пошёл пунцовыми пятнами, зато остальные от души потешались. В отсутствие приставленного к ним начальника работ, прекрасно помнившего, кто ещё нынче трудится под его началом, они позволяли себе говорить свободнее.

– А у тебя, стало быть, уже есть жена? – с ободряющей улыбкой уточнила девушка. – Раз о потомстве печётесь.

– Будущая, – смущённо признался рабочий с потаённой нежностью. – Вот подзаработаю здесь милостью Владыки, да будет он вечно жив, здоров и благополучен… вернусь в селение – как раз и дом будет на что обновить. А там уж Хентет ни за что не отвертится от пары ночей под моей крышей – так, чтоб все видели[12].

– Да-а-а, Маи, ты если свою крышу прохудившуюся не починишь – точно вся деревня увидит, – со смехом хлопнул его по плечу другой рабочий. – А соседские дети ещё долго будут рассказывать о твоих подвигах на циновках.

– Да иди ты, – буркнул спаситель кошек.

– У тебя-то там как, найдётся хоть чем удивить твою Хентет? – подначил его третий.

– Завидуешь, что ли? В другое время я б тебе показал, – хмыкнул Маи, хлопнув себя по бедру, скрытому короткой схенти, но хотя бы удержался от убедительного подтверждения своего превосходства.

– Да благословит Золотая твою новую семью, Маи, – искренне пожелала ему царевна. – У вас непременно всё будет хорошо.

Все почтительно притихли. Рабочий мигом взвился на ноги и неуклюже, но от всей души, поклонился.

– Благодарю, госпожа моя лучезарная… Целый век не забуду, ещё и Хентет моей расскажу! И детям… ну, когда будут… Это надо же так, сама госпожа благословила!

Анирет с улыбкой кивнула и вернулась к трапезе. Маи обернулся к своим и ухмыльнулся с превосходством – так-то, мол, балбесы, а меня сама царевна милостью своей осенила.

Через некоторое время, когда спал зной, зычный окрик начальника работ возвестил о том, что отдых закончен. Он всегда был чрезвычайно точен – сказывались годы опыта.

Ночью каменоломни походили на некрополь, хранящий память веков и минувших поколений. В тёмной тишине Анирет удавалось постичь слова мастера гораздо глубже, тоньше. Касаясь ладонями гранитных плит, она чувствовала то, о чём говорил её здешний учитель: «Память земли, дарованная Великим Зодчим, оживает в наших творениях. Но каждый из нас должен уметь слышать, чем хочет стать камень, – лишь тогда творение выйдет из его рук гармоничным и восславит своих творцов…»

Образы, выходившие из рук посвящённых скульпторов, не были случайными. Храмы, сотворённые разумом величайших зодчих, рождались не по прихоти их фантазии. Всё было связано с памятью земли, дарованной Великим Зодчим. И вслушиваясь в едва ощутимый глубинный рокот древних плит, Анирет с трепетом вглядывалась в дымку своего сознания, улавливая зыбкие очертания образов, воплотить которые ей было не под силу. Но кое-что было подвластно и царевне, и она знала, что исполнит задуманное, когда придёт время.

Она восстановит храм Хатши Справедливой и посвящённые ей разрушенные изображения. Она найдёт те камни, которые смогут и пожелают сохранить память о великой Императрице.

Нэбмераи сопровождал её молча, ступал неслышно, не мешая пребывать наедине с собой. Анирет хотела было обсудить с ним свои мысли, но потом решила, что это будет глупо.

– Вернёмся, – коротко сказала она, взглянув в ночное небо.

Времени для отдыха оставалось немного, но она ничуть не жалела, что пришла сюда. Всякое место, а тем более то, что было по-своему священно, ночью приоткрывало свой тайный лик.

Воины, охранявшие каменоломни, выпустили царевну и стража так же легко, как впустили. Здесь для Анирет было открыто всё – в отличие от храма Великого Зодчего и других, тайных мастерских, где Его жрецы создавали удивительные формы из священной глины. Лишь однажды за всё время пребывания здесь ей дали подержать в руках эту глину – в мастерской, под руководством дядюшки Хатепера.

Мысль о дяде кольнула сердце тревогой и тоской. Как он там? Что за новости в столице? Она