Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Несколько особ как раз натягивали на себя эти балахоны.
Понятно, рабочая одежда ведьм во время шабаша.
В глаза ей бросилась возившаяся с черным одеянием Виктория Кирилловна, которой явно требовалась помощь.
Не хватало еще, чтобы она ее увидела!
Поэтому, нырнув за вешалки, Ада поставила к стене рюкзак, схватила первый попавшийся балахон и кое-как натянула его. Главное, чтобы лицо было закрыто капюшоном. Она не забыла вынуть из рюкзака агатку и сунула ее в обширный карман балахона, видимо, для агаток и предусмотренный.
Или для иных ведьмовских артефактов?
Раздался громогласный сигнал, и над дверью, которая вела из этой ведьмовской гардеробной и которую Ада вначале не приметила, замигал пожарный, в решетчатом чехле, красный фонарь.
Своего рода третий звонок – прямо как в театре.
Впрочем, она и была в театре, только в ведьмовском.
Пропустив мимо себя фигуру в черном балахоне и на костылях (бывшая начальница Вика справилась-таки с одеянием в одиночку), Ада подошла к двери.
Идти или нет?
– Не создавайте пробок! – услышала она недовольный голос у себя за спиной, и, понимая, что на ведьмовском шабаше царят нравы как в столичном метрополитене в час пик, шагнула во тьму.
Ада оказалась в гигантском помещении, видимо, центральном зале ночного клуба. То было заполнено фигурами в черных балахонах – сколько же их тут?
Несколько десятков. И все, как она теперь знала, ведьмы. Точнее, считают себя таковыми.
А на расположенном в центре этого помещения помосте, своего рода сцене, священнодействовали три особы, облаченные в балахоны уже красного цвета, впрочем, также с капюшонами. Все остальные, в черных, толпились вокруг.
– О сестры, – раздался усиленный микрофоном женский голос, – мы собрались на наш великий праздник, дабы отметить вступление в новый сезон!
Ада помнила из очередного видео ведьмы Тамары, что ведьмовской сезон, имевший отношение к каким-то магическим процедурам, наступал именно в ночь с тридцать первого октября на первое ноября.
То есть прямо сейчас.
Интересно, а ведьма Тамара также прилетела на шабаш – или тут присутствуют только столичные штучки?
– Воздадим же хвалу великой матери всех ведьм! О, благодарим тебя за твои милости!
Ведьмы в красном воздели вверх руки, и простой люд в черных балахонах последовал их примеру. Чтобы не выделяться из общей массы, Ада также подняла руки к потолку, впрочем, считая, что все это какая-то постановочная ерунда.
Ну, собираются в пустующем ночном клубе те, которые мнят себя ведьмами, ну, воздают хвалу какой-то своей ведьмовской матери…
А кто таковой вообще-то является?
Помещение заполнилось гулом – это ведьмы бормотали что-то непонятное, с каждым мгновением все громче и быстрее, воздев руки вверх.
Ада, исподтишка наблюдая за происходящим, вдруг увидела, как ведьмы в красном выкатили на сцену своего рода пюпитр, на нем покоилась книга в ярко-красном переплете.
Вуазен!
Гул перешел в подлинные крики, Ада даже зажала уши – и вдруг все прекратилось. Потому что на сцене, около пюпитра с вуазеном, возникла фигура в белом балахоне.
Все произошло так стремительно, что создалось впечатление: фигура как будто пришла ниоткуда.
А на самом деле просто выскользнула из тьмы.
Трюк был старый, как мир самих ведьм, однако от этого не менее эффектный. По залу прокатился рокот, и Ада тоже не смогла сдержать удивленного восклицания.
Это что, и была мать всех ведьм? Таковой, как она помнила, считалась то египетская богиня Исида, то древнегреческая Геката.
Верховная хексенмуттер.
Но вряд ли им явилось древнее, к тому же никогда не существовавшее, языческое божество.
Или все же да?
Фигура в белом балахоне властно подняла руку, и гул и рокот тотчас стихли.
Она что-то тихо и непонятно пробормотала, а одна из особ в красном заявила:
– Наша мать говорит, что близится час полуночи! Сейчас наступит новый сезон. Новый сезон ведьм!
Зал одобрительно заревел, и Ада вздохнула. Да, устроено представление было неплохо, своего рода семинар современных колдуний, однако выверенная драматическая режиссура не могла скрыть содержательных недостатков.
Это же сценическое шоу, а никакая не колдовская месса!
Впрочем, чего она хотела, чтобы тут все летали на метлах или, чего доброго, заключали пакт с явившимся из преисподней дьяволом?
Ада поежилась. Может, это только начало и все еще только предстоит?
Сама мать ведьм предпочитала не вещать открыто, а пользоваться услугами одной из особ в красном балахоне.
– Наступает сезон ведьм, наступает сезон ведьм, наступает сезон ведьм…
Эти слова стояли и в ушах у Ады, потому что окружавшие ее особы в черных балахонах повторяли их все громче и громче.
– Наступает сезон ведьм…
И вдруг, на самом пике, Ада увидела, как фигура в белом балахоне, до этого стоявшая на сцене, приподнялась. Ну да, она на глазах всех прочих ведьм воспарила.
Это что, тоже какой-то трюк – или…
Или сила ведьмовства?
– Наступает сезон ведьм, наступает сезон ведьм…
Белая фигура, не поддерживаемая ни тросом, ни нитями, раскинув руки, взмывала все выше, к потолку.
Ада с недоверием следила за происходящим. Мать всех ведьм что, левитирует – так, кажется, это называлось?
Но не могут люди летать, как птицы, тем более на ведьмовских шабашах, да еще вот так картинно раскинув руки. Наверняка это какой-то элементарный трюк, каким пользуются иллюзионисты, совершающие на своих выступлениях нечто подобное. Опять же, какие-то невидимые нити, или особый подъемный механизм, при помощи игры света и теней скрытый от глаз публики, или потоки воздуха, или…
Магия?
В это Ада решительно не верила. И поймала себя на мысли, что в агатку и в то, что та выполняет желания, она, между прочим, уже поверила, а вот в левитацию, выходит, нет?
Выходило, что да.
А парящая примерно на высоте трех метров над сценой мать всех ведьм принялась совершать странные, завораживающие движения, словно танцуя в воздухе. Ее помощницы в красном, взявшись за руки, начали крутиться по сцене вокруг вуазена, а ведьмы в черном, заполнявшие зал, вдруг тоже взялись за руки, составляя огромный хоровод, и пустились в обратном направлении вокруг сцены.
– Наступает сезон ведьм, наступает сезон ведьм, наступает сезон ведьм…
Держась за руки других ведьм, Ада тоже поскакала вокруг сцены и вдруг ощутила небывалый прилив энергии и эйфорию. Ей сделалось так хорошо, ее переполняла радость, она вдруг поняла, что является частью одного организма, состоявшего из них…