X

Разъезды и поездки все же заняли немало времени. Было шесть часов вечера. Генерал Брюно вернулся к себе в штаб, в Став, отдал приказ о диспозиции имевшихся в его распоряжении частей танковой дивизии, написал несколько других приказов и сразу же снова отправился в «Аристотель», чтобы продемонстрировать обстановку на карте.

Генерал Мартен снова передает ему, еще раз подтверждает приказ перейти в контратаку в направлении Динана. Прошли уже сутки с тех пор, как Корап обещал Бийотту эту контратаку. Над всем районом непрерывно летают вражеские самолеты, расстреливая на бреющем полете воинские части, КП; и бомбы сыплются, как из мешка, на поля и на деревни.

Вернувшись из «Аристотеля» в свой штаб, генерал Брюно вынужден был констатировать, что контратаку начинать уже поздно, особенно если учесть состояние поврежденных бомбами дорог. Когда передовые части танковой дивизии прибывают в район Флавиона, где находился КП командира 18-й дивизии генерала Дюффе, и, таким образом, оказываются в пяти километрах впереди «Аристотеля», то есть штаба корпуса, но в добрых пятнадцати от назначенных для атаки пунктов в районе Динана, генерал Брюно останавливает подошедшие подразделения, отказывается от контратаки, решает провести здесь спокойно ночь, выставляет посты и разрабатывает хитроумнейшие планы завтрашнего наступления, которое должно начаться на рассвете из района Флавиона.

Так-то оно так, но надо ведь поставить в известность «Аристотеля». Пять километров — не бог весть какой дальний путь! Во Флоренне, куда снова отправляется Брюно, волнение предшествующих дней как будто улеглось. Но «Аристотеля» здесь уже нет. Однако просторная ферма из серого камня не опустела. В розовом доме тоже сказывается какой-то генерал. Чей же теперь здесь КП? Да ведь это Дюффе! А я-то считал, что вы во Флавионе, я как раз оттуда еду… — Представьте себе, в семь часов вечера немецкие танки были меньше чем в километре от Флавиона… — Быть не может! Я решительно ничего не знал, а я-то вообразил… — Пришлось, таким образом, перебазироваться, и поскольку штаб корпуса двинулся в путь, мы заняли его место во Флоренне… — А где же «Аристотель»?.. — Где-нибудь на дороге к западу… не могу вам точно сказать.

Генерал Брюно пускается на розыски «Аристотеля».

Между тем из Шимэ генерал Корап связывается по телефону с Бийоттом. Донесения его носят самый пессимистический характер. Утренняя поездка произвела на генерала отвратительное впечатление: войска деморализованы, командиры меньше всего расположены к атакам. Вечерние донесения только лишний раз подтверждают эту ситуацию. Бийотт считает, что Корап преувеличивает. Ведь как раз сейчас Североафриканская пехотная дивизия должна быть уже на месте, и генерал Брюно начал контратаку со своими танками, а у него, как-никак, сто пятьдесят танков!

Примерно около полуночи километрах в двадцати к юго-западу от Филиппвиля, во Фруа-Шапель, к «Аристотелю», расположившемуся здесь на ночь, подкатила машина. Дежурный не хотел было беспокоить генерала Мартена. Но потом… Простите, ради бога, господин генерал!

В машине действительно сидел генерал. Рядом с ним на сиденье — походный сундучок. Генерал возвращался из отпуска. В полночь 14… или 15 мая 1940 года, в зависимости от того, как считать. Это был генерал Гасслер, командир 22-й дивизии, той самой, что оставила сильно укрепленные позиции в Живэ, будучи под командованием генерала Безье-Лафосса, прекраснейшего человека, которого Гамелен, впрочем, находил недостаточно энергичным, а Корап назначил заместителем Гасслера на время отпуска, не доложив вышестоящему начальству, чтобы избежать лишних разговоров.

Сейчас уже слишком поздно ехать в дивизию. Тем паче, что совершенно неизвестно, где находится его КП. Всего разумнее переночевать спокойно в штабе. Завтра утром Безье-Лафосс непременно сюда явится: они смогут вместе изучить положение дивизии… вернее — того, что от нее осталось.

— Эй, дежурный! Внести сюда вещи генерала!

Между тем генерал Брюно, наконец, разыскал «Аристотеля». Для этого ему пришлось проехать километров сорок в тыл. В случае, если бы командир корпуса не был согласен с мнением Брюно, ему все равно пришлось бы примириться с распоряжениями, которые тот уже отдал, и дождаться рассвета.

Ибо, представьте себе, в каком положении очутился бы Брюно, если бы стал наступать! Ему полагалось идти на Динан, а противник-то уже в восьмистах метрах от Флавиона! Флавион стоит на открытом плато, а километром южнее от него, вдоль дороги Омон — Филиппвиль, идет полоса лесов. Это, я вам доложу, такая ловушка… А как же Североафриканская дивизия? Вы ее видели, эту дивизию?

Стрелки генерала Сансельма, два полка этой долгожданной дивизии, проходят между двумя отступающими дивизиями корпуса «Аристотеля», причем последние, отходя в беспорядке, препятствуют продвижению стрелков. Сейчас они находятся как раз на том самом стыке, где правый фланг 18-й дивизии откатывается с севера к 22-й дивизии. Когда немцы перешли Маас к северу и к югу от позиций 22-й дивизии, эта дивизия по приказу командования без боя оставила Живэ. Ось отступления направлена на юго-запад, на Мариамбур и Шимэ… Стрелки генерала Сансельма, прибывшие утром из района восточней Филиппвиля, неоднократно подвергались бомбежкам, потеряли часть людей и техники; днем их атаковали пикирующие бомбардировщики; весь их путь усеян трупами лошадей.

И все же их послали в контратаку, чтобы поддержать действия танков. Генерал Сансельм сначала обосновался в Морвиле, юго-восточнее Флавиона. С этой стороны противник находился уже у него в тылу, а еще южнее — в лесу Розэ. В эту суматошную ночь, едва только стрелки достигли назначенных позиций, как был получен приказ об отходе. Очевидно, командование не слишком рассчитывало на их стойкость. Итак, они отходят. Преследуемые по пятам противником. Их авангардные части опрокинуты…

Но вслед за ними идут зуавы.

* * *

Зуавы.

Они идут от самого Ирсона, делая большие переходы. И все пешком. Сержант Жан-Блэз Меркадье служит в том полку, который направлен в тыл армии Корапа для подкрепления резервов «Аристотеля». Этот полк в числе прочих был отведен в самом конце апреля с Альпийского фронта и включен в Североафриканскую пехотную дивизию. Дивизия африканцев (такова, во всяком случае, излюбленная теория командования) принадлежит к тем соединениям, от которых можно требовать более длинных переходов, чем от частей, сформированных в метрополии. Вот почему, пригнав обе дивизии форсированным маршем на участок фронта между Вавром и Намюром, позади армии Бланшара, одну из них направили в поддержку Корапу, из Ирсона через Шимэ к «Аристотелю» во Флоренн, на участок динанского прорыва.

Конечно, можно до известной степени понять начальство, которое прониклось такими иллюзиями в отношении стрелков: ведь это уроженцы Северной Африки. Но зуавы-то тут при чем? Все они набраны в самой Франции. Люди как люди. Есть парижане,