Сработала уловка, Шинда мгновенно позеленел и убежал блевать.

Шинду я знал по АНБУ Хирузена, служили с ним в одно время, но совсем недолго, пока меня оттуда не поперли в учителя. Друзьями мы с ним не были, так, хорошими знакомыми, которых ты знаешь на уровне «помню его имя». Я мотнул головой, отгоняя ненужные мысли.

Проблевавшись, «медведь» вернулся трезвый и дико злой, но пройдя под купол техники от прослушки, сразу кидаться не стал.

— Я не знаю, кто ты такой…

Спохватившись, я сбросил хенге, и поздоровался, как с приятелем:

— Йо, Медведь.

— Ирука?! — со смешанными чувствами выдохнул коллега.

— Не рад меня видеть? Что так? — вопросом на вопрос ответил я улыбаясь, но тут же посмурнел, увидав знакомую мордашку, на границе барьера. — Девочка в курсе?

— Да, — неуверенно кивнул бывший коллега. — Зачем ты здесь?

— Отправь ее отдыхать, нам надо серьезно поговорить. И захвати мой чай… И чего-нибудь мне пожевать!

— У меня нет для тебя тухлятины, Гиена. — мрачно пошутил Сузако, свалив из комнаты, сверкая задом. Прикрыться он и не подумал.

— Я не привередливый, обойдусь свежаком. — фыркнул я.

Через несколько минут, уже одетый Шинде, вернулся с подносом.

Принес он пару кружек, плошку с медом, заварной чайничек, какую-то мясную нарезку и несколько лепешек.

— Жри и рассказывай, зачем приперся, — поставив поднос на стол, и усевшись в кресло напротив, неласково бросил мне коллега, своим поведением копируя Зомби.

— Вот почему никто сегодня не рад меня видеть? — задал я философский вопрос, сильно переигрывая со скорбным видом. — Злые вы, уйду я от вас. — драматически вздохнул я, тщательно отыгрывая образ настоящего драматического героя — униженного, оскорбленного, недооцененного и слабоумного… А, нет, последнее лишнее.

— А вы потом ебитесь со своими проблемами сами, — продолжил я мысль о своей несомненной ценности для окружающего мира.

Посмотрел на кислую рожу Медведя и перешел на серьезный тон.

— Медведь, ты вообще в курсе того, что местного дайме собираются немножко свергнуть и наверняка чуть-чуть убить?

Дурашливый тон и подколки не лишили Сузако осторожности, а Очарование моря еще не успело закрепиться.

— А ты это знаешь откуда? — попытался увильнуть от ответа Шиндо.

— А от самого дайме и знаю, — безмятежно ответил я, накладывая себе мясо на лепешку. — Ладно, не будем пока о делах. Что у тебя за горе такое?

Медведь инстинктивно отодвинулся и руки на груди сложил, болезненно поморщившись.

— А ты, я смотрю, не только в ирьенины подался, но и в дознаватели? Ты же вроде учителем был? — не слишком вежливо перевел Сузако тему.

— Ты сам попробуй поработать учителем, потом будешь проситься поменять эту работу, хоть на демона лысого и еще приплатишь, — мрачно пошутил я. — Шинда, кончай ломаться и рассказывай, что за херня с тобой происходит. Это из-за того, что тебя сюда сослали? Или тебя Сова бросила?

— Сова мертва, — тихо, медленно и очень четко проговорил бывший коллега, волком глянув на меня.

— Соболезную — максимально достоверно изобразил я искренность, хотелось, конечно, сказануть, что коллега быстро нашел в чьих объятьях утешиться, но я сдержал сей искренний душевный порыв.

— Как это произошло, Сузако? — тихо спросил я.

— А ты не знаешь? — недоверчиво поинтересовался он.

— Представь себе.

— Убили ее. Свои же. На миссии подставили, по приказу Третьего, — последнее было сказано на выдохе, с вызовом, будто коллега думал, что я буду спорить.

А о чем тут спорить и зачем? Задавать вопрос о том, откуда он знает и почему так уверен я тоже не стал. Скорее всего, есть веские основания. Просто так Медведь бы этого не сказал.

Я, не стесняясь, налил себе кружку ароматного чая:

— Хм… За что ее так?

Шинде заколебался. Он явно не доверял мне настолько, чтобы все рассказать, но моя «аура» болтливости уже нашла слабое место. Стоило лишь подождать.

Где-то минут пять слышно было лишь сердитое сопение, но затем Медведь поплыл и начал «петь»:

— Ты так спокойно воспринял это… Почему? Ты же вроде был любимчиком Сарутоби.

Я в ответ горько усмехнулся:

— Ты сам-то в этот бред веришь, Сузако? Не было у старого козла любимчиков, только инструменты. Проживи Третий чуть дольше, и я бы сейчас с тобой не разговаривал, а молча лежал и разлагался где-нибудь в тихом и укромном месте.

Наконец коллега решился:

— Ясно, — почесал Медведь в затылке, — тебе просто повезло… А моей совушке… нет. Она была светом в моей жизни… яркая, светлая, добрая… Но слишком честная, — его голос, полный нежности, дрогнул, — она случайно раскопала факты крупных хищений и махинаций, которые проворачивал клан Сарутоби. И хотела призвать виновных к ответу.

— Знаешь, кто ее сдал? — мрачно сказал я, словно следователь, который записывает кандидатов в расстрельный список.

Медведь помотал башкой, сгорбившись на стуле:

— Она же бесклановая была… чтобы поднять такой вопрос на собрании кланов, ей надо было найти влиятельных союзников. Мне она сказала, что договорилась с Курама Ункаем и…

— А, поня-я-ятно… — задумчиво протянул я, перебив Сузако. — Он ее и сдал.

— Почему ты так думаешь? — насторожился Медведь. — Ему-то это зачем было?! Он же всегда был в оппозиции Третьему.

Я на это фыркнул с горечью:

— Не был. Изображал только. Он был на крючке у Третьего. Старая обезьяна либо знала, что Ункай замешан в убийстве предыдущего главы клана Курама, либо поучаствовала. Поэтому Курама и учили Куренай, которая метит в жены Асумы.

— Да будь проклят этот старый ублюдок, — взвыл Шинде, роняя стул. — Я его убью!

— Ты владеешь техникой оживления мертвецов? — поинтересовался я.

— Нет, а причем тут это?

— Помер уже Ункай. Трагически погиб в страшных мучениях.

Медведь, как зачарованный, не отрывая от меня взгляда, поставил стул на место и сел поближе.

Я почувствовал себя Каа перед обезьянами:

— Ошибся Ункай с собственной техникой, — сообщил я, после чего максимально фальшиво добавил: — Какой ужасный несчастный случай!

— Ты… ты уверен? Что он погиб?

— Еще бы! Сам видел его труп и даже пинал его, чтоб удостовериться. Я как раз в тот момент шел поговорить с Оборо-самой, нынешней главой клана Курама и тут такое трагическое происшествие.