– Так вот, насчет жизни и смерти… Я только что был у Лупу.Он обещал мне пять граммов чистого героина, если я тебя отправлю на тот свет спомощью искусства врачевания.

Белов был крайне удивлен. Что-то непохоже на Лупу, он, судяпо всему, сторонник силовых методов решения проблем. Волчара!

– А сам он что, не может или боится? Доктор предположил:

– Может быть, он не хочет, чтобы об этом узнала Лена? Вовсяком случае, причиной смерти должно быть воспаление раны, заражение крови иличто-нибудь в этом роде. Что скажешь?

Белов развел руками.

– У меня нет пяти граммов героина. Даже черняшки нет.

Доктор сокрушенно покачал головой.

– Да, Лупу меня предупредил, что в случае отказа он запретитсвоим людям продавать мне маковую соломку. Л больше тут никто наркотой неторгует. Выход один.

Какой? – полюбопытствовал Белов. Придется завязывать,вздохнул доктор…

Тариэл разбежался, плюхнулся и большой бассейн, подняв тучухрустальных брызг. Шмидт последовал за ним. Через секунду их головы показалисьна поверхности воды. Вор тут же саженками поплыл к бортику, схватился за него,легко сделал выход силой и выбрался из бассейна. А Шмидт несколько раз проплылвперед и назад сначала брассом, потом кролем. Плавать он любил, даже не столькоиз-за нагрузки па все мускулы, сколько за то чувство свободы, которое давалаему вода. Он плыл, и представлял, что летит в воздухе, как птица…

– Хорошо, э! – воскликнул Тариэл, когда тот в очередной разприблизился к нему. Люблю, когда вода в бассейне холодная. Когда теплая – нелюблю, э! После парилки надо, чтобы ледяная была!

– Это точно, – согласился Шмидт, окунулся еще раз с головой,с силой выдохнул в воду воздух и полез на бортик.

К ним тут же неслышными тенями скользнули две светловолосые"девушки без комплексов" и накинули на плечи большие махровыепростыни. В знак благодарности Тариэл хлопнул одну из них ниже спины. Та ввосторге взвизгнула.

Шмидт закутался в простыню, как римлянин в тогу, ипоследовал за вором в комнату отдыха. Он любил париться с удовольствием, неизнуряя себя и не превращая парилку в экстремальный вид спорта. Обарасположились в глубоких креслах перед накрытым с царской роскошью столом.

Тариэл на правах хозяина разлил коньяк в заранее подогретыефужеры.

– Я хочу выпить за дружбу, Дима. И чтобы между нами впредьне было никакой напряженки.

Шмидт с сомнением покачал головой.

– А как насчет прошлого?

Тариэл даже глаза выпучил от возмущения.

– Вах! Как ты мог такое подумать! Я тебе заявляю от своегоимени и имени других уважаемых людей, что мы на тебя не наезжали. Почему неверишь? Кабан это был, мамой клянусь!

Но Шмидт продолжал упорствовать.

– А почему не вмешались? Вы же видели, что Кабан беспределтворит. К чему тогда базар о понятиях?

Тариэлу разговор был неприятен, но избежать его он не мог.

– Понимаешь, Дима, вы ведь когда-то под Кабаном ходили…

– Никогда мы под Кабаном не ходили, мы не барыги, – резковозразил Шмидт. – Были когда-то у Белого с Кабаном общие дела, но это всеосталось в далеком прошлом.

Тариэл ухватился за сказанную Шмидтом фразу, как заспасательный круг.

– Э, сам говоришь, что общие дела были. Вот по ним он вампредъяву и делал. Если нет, откуда мы знаем? И разборки между вами никого изнас не касались. Теперь разобрались. Вот за это давай и выпьем.

На этот раз Шмидт не отказался. Он вообще не собирался ссоритьсяс ворами, но сейчас в его положении можно было немного покапризничать. Онивыпили и закусили. Прожевав столовую ложку черной икры, Тариэл продолжил.

– И по Каверину ты крайним оказался, хотя твоей прямой виныв этом пет. Все знают, что это дела Белого. Чтобы все уладить и замять,потребуются средства. Мы тут слышали, что ты завод нефтяной в области строитьнадумал. Возьмешь в долю? Много не запросим. Зато тебе спокойнее будет. У тебяведь чеченцы в партнерах. А это публика опасная.

"Вот так, – подумал Шмидт. – Все уже в курсе и одоходах, и о партнерах. Может, кинуть им этот завод, как кость собакам? Пустьперегрызутся друг с другом". – Но вслух сказал другое: – Знаешь, Тариэл, яочень благодарен тебе за заботу. Но насчет доли в нефтянке пока ничего сказатьне могу. Там ведь кроме меня и Асланбека еще и другие совладельцы имеются…

Уходя из сауны, Шмидт не забыл захватить крошечный микрофон,с помощью которого люди Введенского записывали их беседу. Шмидту этот микрофонбыл нужен на случай, если ворам придет в голову избавиться от него. А такоговарианта он не исключал. Хотя и не был на сто процентов уверен, что в случаеугрозы его жизни Введенский придет ему на помощь.

Запись прослушали прямо в машине Введенского. Полковниксидел, закрыв глаза, и внимательно слушал беседу Шмидта с вором. Наконец онвыключил магнитофон и обратился к Шмидту.

– Ну вот, Дмитрий Андреевич, теперь сам видишь, что без настебе из этой ситуации не выкрутиться. Тем более, один ты эту стройку века всеравно не потянешь. Слишком много вокруг голодных волков. Съедят и не подавятся.Так что расскажи-ка мне подробнее о вашем нефтегиганте. Какие трудности?

Шмидт невесело усмехнулся. Ну вот, и государственные органытуда же! Введенский внимательно выслушал его подробный рассказ о нефтяномпроекте. Было видно, что он очень им заинтересовался.

– Хотите получить контрольный пакет? – прямо спросил у пегоШмидт.

– Нет, зачем же? Нам, – Введенский особо подчеркнул этослово, – нам достаточно иметь хотя бы блокирующий пакет акций. На остальноепусть фрицы раскошелятся. Контрольный мы им уступим, тем более, что они и сконтрольным пакетом ничего не смогут сделать.

А криминалу – ворам и чеченцам, мы с тобой покажем большойкукиш. Не сразу, конечно. Сначала нужно встретить немцев.

Шмидт посмотрел на часы. До прилета господ Райнеке иШнапскопфа, представителей немецкой фирмы-партнера, оставались ровно сутки.