Рекс нахмурился.

— И что в итоге произошло?

— В один прекрасный день те коренные американцы, чтобыли так или иначе вовлечены в процесс, решили отказаться от иска. Онипрекратили спор, потом продали свои дома, чтобы оплатить судебные издержки ивсе расходы отцов города… Они потеряли все, что имели.

Рекс нервно встряхнул головой.

— Это выглядит как-то… нечестно.

— Да неужели? — насмешливо сказала Энджи. — Азнаешь, что хуже всего, Рекс? После того дня родители Грейфута ни разу, никогдане проявили ни малейшего непослушания, они только и делали, что соглашались совсем, что говорили им отцы города. Так что старик всерьез задумался над тем,все ли в порядке в городе Биксби.

Рекс моргнул. Он изучал историю города всю жизнь; как же онмог проглядеть ее темную сторону, если все это правда?

И самым странным тут было то, что, когда бы Рекс ни читалкниги по обычной истории обычных людей, он никогда не доверял словамкакого-нибудь одного историка. Он всегда проверял все по нескольким источникам…Все знают, что полагается делать именно так. Но до того, как Энджи села сегоднявечером в его машину и рассказала все это, он никогда не встречался с подобнымвзглядом на события — взглядом, полностью противоречащим тому, что он узнал изХранилища знаний.

Да, но можно ли доверять Энджи после всего, что она сделала?

— Хорошо, — сказал он наконец. — Вы не моглибы отодвинуть нож немножко дальше от меня?

— С чего бы это?

— Потому что теперь вы расскажете мне о том, чтопроизошло между вами и Грейфутами, — сказал Рекс. — Они действительнопрогнали вас только потому, что вы им не родня?

Нож дрогнул.

— Ну… той ночью в пустыне, когда мы передали тебятемнякам, никто из нас не ожидал, что там вдруг появится та малышка. Она ведьбыла первой полунелюдью, да?

— Ее звали Анатея, — сообщил Рекс.

— Да… В смысле, я знаю, что она была полуночницей идолжна была со временем стать таким же чудовищем, как все остальные. Но, чертпобери, на вид ей было никак не больше двенадцати!

— Ей и было не больше, — сказал Рекс. — Она ведьэти пятьдесят лет почти не выходила в нормальное время. Одинокая и испуганная,окруженная настоящими монстрами.

Энджи немного помолчала.

— В общем, я вслух высказала сомнения, ну, стоит лидело того, надо ли создавать нового полунелюдя. Я думала, старик прислушаетсяко мне. Но те темняки не пожелали даже разговаривать с нами. А Грейфуты сталиюлить со мной и забеспокоились насчет того, что должно произойти.

— А откуда они узнали об этом?

Энджи пожала плечами и еще немного отодвинула нож.

— Эрнесто только и сказал мне напоследок, что на наснадвигается нечто такое, что было задумано давным-давно. Грейфуты ожидалиэтого, но теперь, когда темняки замолчали, это может оказаться опасным длясемьи.

— И не только для их семьи, — сказал Рекс. —Вам тоже следует покинуть город.

— Да я с удовольствием. Если только… если только черезпять минут мои мозги не превратятся в кисель.

Рекс качнул головой.

— Нет, не превратятся. Я не позволю Мелиссе коснутьсявас.

Энджи фыркнула.

— Ты это говоришь только потому, что я готоваперерезать тебе горло. — Она удрученно вздохнула и спрятала нож в карманкуртки. — Ладно, можешь расслабиться. Думаю, хватит с меняжертвоприношений.

Когда нож исчез, Рекса охватило странное ощущение прохлады ипокоя. Это было не просто облегчение, это была новообретенная решимость.

— Нет, я говорю серьезно. Мы не такие. Мелиссе вообщенезачем прикасаться к вам. Здесь тихо, здесь нет мысленного шума, и она даже вобычном времени поймет, если вы вздумаете солгать нам. Просто расскажите намвсе, что говорил Эрнесто, — после полуночи, когда вернетесь в норму.

— И ты мне поверишь?

Рекс передернул плечом.

— Я ведь сказал уже, Мелисса поймет, если вы солжете,поймет, не прикасаясь к вам. И когда минует полночь, можете отправляться, кудахотите. Так что, как видите, я действительно вам верю.

Энджи прищурилась, посмотрела на свои часы.

— И после полуночи не окажется, что я внезапнопревратилась в полную идиотку, и мне не захочется перевести на твое имя свойбанковский счет?

— Банковский счет? — Рекс покачал головой. —Посмотрите повнимательнее вот на эту тачку, в которой мы сидим. Неужели онапохожа на «мерседесы», на которых за нами гонялись ваши приятели?

— В общем, нет. — Энджи глубоко вздохнула. —Хорошо, в конце концов, особого выбора у меня нет… О! Кстати о тачках.

Рекс проследил за ее взглядом, устремленным вперед сквозьветровое стекло. На горизонте показались огни фар — какая-то машина медленнопреодолевала участок, покрытый раздавленными кактусами.

— Черт! — воскликнул Рекс, быстро протягивая рукук приборной доске и выключая фары. — Надеюсь, это не полиция.

Энджи скривила губы.

— Нет, это не полицейская машина. И не «мерседес».Выглядит как… не знаю. Похоже, «дрова» вроде твоих.

Рекс облегченно вздохнул; Джонатан и компания.

— Отлично. Это друзья.

Энджи передернулась.

— И телепатка с ними?

— Да, но обещаю: она до вас не дотронется.

Он наклонился вперед и снова включил фары, а потом, когдаприближавшийся автомобиль остановился в нескольких ярдах от них, недоверчивовсмотрелся.

Джонатан и Десс сидели впереди, но на заднем сиденье явноникого не было. Выходит, эти двое последовали за ??им и Энджи, не заехав заМелиссой и Джессикой; наверное, решили стать героями.

Рекс разочарованно вздохнул. Неужели они действительнодумали, что им придется спасать его от Грейфутов? Можно подумать, они не знают,что в этой части пустыни через две минуты будут кишмя кишеть темняки.

— Что такое? — сказала Энджи. — Ты говорил,это твои друзья, разве нет?

— Не беспокойтесь. Все хорошо… для вас. — Онслегка развел руками. — Это наши. Если после полуночи окажется, что мы всеисчезли, не трудитесь писать новые записки. Мы все будем мертвы.

— Мертвы? Почему?

— Потому что ваши приятели темняки очень неприятныеребята, Энджи, куда хуже, чем те, про которых пишут в судебных протоколах. Ипотому что мой блестящий план, похоже, опять пошел наперекосяк.

Рекс откинулся на спинку водительского сиденья, ожидая, показакончатся последние несколько секунд обычного времени. Он следовал инстинктутемняка, когда гнал машину на эту плоскую пустынную равнину, и темняки выведутего отсюда… уведут на многие мили в глубь пустыни, дальше, чем он когда-либозабирался в тайный час.