Через несколько лет ушел на повышение полковник Баранов, и я занял его место. Мне нравилась моя работа. Но потом в Союзе началась перестройка. Американцы стали лучшими друзьями. В запале дружбы мы только что агентуру им не сдавали. И я думаю, что этого не произошло лишь потому, что на местах сидели честные люди, которые выполняли не все идиотские приказы прекраснодушного реформаторского начальства. Работать стало очень тяжело. Идеология разрушалась. Люди теряли ориентацию. Кто друг, кто враг? Непонятно. Потом последовал еще один удар – распался Союз. Тут уже путаница возникла необыкновенная. Чехарда с кадрами из разных теперь государств. Появление всяческих темных личностей в посольстве и торгпредстве. Словом, Вавилонское столпотворение вместе с Содомом и Гоморрой. Поэтому я не слишком удивился, когда узнал, что на работу в торговом представительстве прибыл мой бывший сослуживец – Мелентьев. Больше всего меня поразило то, что вместе с ним приехала…

– У нас осталось очень мало времени, – посмотрел на часы Гордеев.

– Да-да… – рассеянно подтвердил Коробков, – я буду краток. Итак, Мелентьев приехал в торгпредство. И вместе с ним приехала Аня… Да-да, та самая Аня, моя знакомая из посольства.

На следующий день был какой-то банкет. В связи с выставкой или еще с чем-то… Не помню. Я пытался заговорить с Аней. Но она почему-то избегала меня. Зато я видел, что Мелентьев постоянно сопровождает Максима Разумовского. Но, как вы понимаете, Аня меня интересовала тогда больше, чем все Мелентьевы и Разумовские вместе взятые…

На следующий день мы случайно встретились с Аней в супермаркете. Вначале она не хотела со мной говорить, но потом мало-помалу призналась, что Мелентьев домогался ее, получил отпор, и теперь она его боится.

– А почему она его боялась?

– Дело в том, что Мелентьев знал о том инциденте в посольстве, который послужил причиной для высылки Ани. Откуда? Я могу только догадываться. Возможно, он продолжал собирать компромат на меня, будучи уверен, что встретится со мной в Штатах. Возможно для того, чтобы в нужный момент оказать на меня давление. Но это только мои предположения… Однако, тем не менее, Аню-то он устроил на работу и даже добился ее возвращения в Штаты. А это было, поверьте мне, очень нелегко.

Потому что после того, как она прибыла в Москву, ей пришлось не сладко. На работу в МИД, где она работала раньше, ее брать не хотели. А в обычные городские библиотеки она тоже устроиться не могла – как только начальники отделов кадров видели записи о прежних местах ее работы, а потом о взыскании – ей все-таки влепили «строгача с занесением», – то шарахались от нее, как от чумной.

За те несколько лет, что я его не видел, Мелентьев тоже перешел на работу в СВР. Соответственно, его влияние возросло. Кроме того, как я узнал, он сблизился с Разумовским…

– С премьер-министром?

– Он тогда еще не возглавлял правительство. Но имел немалое влияние. Кроме того, Мелентьев познакомился с сыном Разумовского, Максимом… Который, кстати, приехал в торгпредство вместе с Мелентьевым.

– Значит, Мелентьев взял Аню на работу, а взамен стал ее домогаться?

– Да. Она мне призналась, что до сих пор ей удавалось под разными предлогами избегать его. Но долго это, сами понимаете, продолжаться не могло. И она боялась, что Мелентьев разозлится и сделает так, что ее опять вышлют в Москву. И тогда ее уже ничто не спасет. Выслушав это, я, конечно, решил ей помочь. Я не стал предпринимать никаких действий сразу… Решил выждать. Ожидание, как видите, затянулось.

– Это тот самый случай, когда лучше никогда, чем поздно, – заметил Гордеев.

Коробков кивнул:

– Вы правы. В торгпредстве мне пришлось стать свидетелем многих очень некрасивых сцен, связанных с Разумовским. Ну, например, я видел, как младший Разумовский, совершенно пьяный, в компании каких-то подозрительных личностей пытался провести девиц в жилой корпус торгпредства, при этом устроил драку с охраной. Один раз Максим в двух кварталах от торгпредства сбил на своей машине пешехода. Ну и так далее… Каждый из этих случаев мог стать если не международным скандалом, то хотя бы поводом для высылки Разумовского. А с него все как с гуся вода.

В конце концов наши отношения с Аней возобновились. Она как-то раз мне сообщила, что имела трудный разговор с Мелентьевым. Он заявил, что, если Аня не прекратит отношений со мной, он отошлет ее в Москву. Мне ничего не оставалось делать, как добиться, чтобы ее перевели в мой отдел.

– А с Мелентьевым лично вы не пытались решить эти вопросы? – спросил Гордеев.

– Нет… Это было бы не слишком мудро с моей стороны. Мы поддерживали с Мелентьевым внешне ровные отношения. Я действовал по-другому. Однажды в мои руки попали данные наружного наблюдения, которые свидетельствовали о том, что Мелентьев и Разумовский-младший имели контакты с неким мистером Смитом – представителем крупного американского банка. Речь шла о продаже нескольких крупных нефтедобывающих предприятий в Сибири. Причем Смит, конечно, добивался минимальной цены. Мелентьев и Разумовский обещали все устроить. Конечно, не бесплатно.

Короче говоря, данные разведки полностью компрометировали Мелентьева и Разумовского. Я думал, как мне их использовать… В таком деле нельзя было допустить ошибку.

И вот на следующий день ко мне в кабинет пришел Мелентьев. Он сказал, что знает о том, что у меня имеются записи их переговоров со Смитом. И стал предлагать мне любые деньги за то, чтобы уничтожить их. Конечно, я послал его куда подальше…

А еще через два дня пропала Аня. Начальство мне сообщило, что Аня срочно отправлена в командировку в Москву. Из которой, она, кстати, так и не вернулась. А позже я обнаружил, что из моего сейфа, доступ к которому она имела, пропали записи переговоров Мелентьева и Разумовского со Смитом.

Коробков тяжело вздохнул, как будто ему не хватало воздуха.

– Короче говоря, оказалось, что Аня предала меня. Она выкрала документы, а потом я узнал, что она уволилась и уехала в Москву. Конечно, тут не обошлось без Мелентьева.

– Как я понимаю, – заметил Гордеев, – сам по себе Мелентьев не имел никакой силы. Основное влияние оказывал Разумовский.

– Да, это так. Я подозреваю, что Мелентьев и Разумовский проворачивали вместе немало весьма выгодных дел, может быть, пользуясь своими личными связями с начальством. Я знал, что руководитель торгпредства – приятель старшего Разумовского.

Но в тот момент они меня занимали мало. После того как выяснилось, что Аня выкрала бумаги из сейфа, мне уже не хотелось ничего – ни работы, ни выяснений отношений с Мелентьевым… Конечно, саму Аню мне тоже не хотелось видеть. После недолгих раздумий я подал рапорт об увольнении. Он, к моему удивлению, был удовлетворен очень быстро. Полагаю, здесь не обошлось без вмешательства Разумовского. Потом я уехал в Москву.

Примерно через полгода мне позвонил Мелентьев. Он заявил, что хочет со мной встретиться. Я согласился.