– Вот – мы. Это – водопад.

– А как он называется? – спросил Кирилл.

– Совершенно непроизносимое слово, даже язык ломать не стану. Мы зовем его попросту Ближним, потому что есть еще один, Дальний, восемь километров глубже в лес, на север. Идти к нему смысла нет, он и вполовину не такой интересный. К тому же неподалеку поселились кабаны пару лет назад, тревожить их лишний раз тоже не надо.

– Пускай будет Ближний, – кивнул Макар.

Кирилл ожидал, что подъем окажется тяжелым, а утро не принесет ничего, кроме разочарования. Будет завтракать и злобно недоумевать: во что ввязался? Зачем?

Поддался глупому мальчишескому порыву. По лесу ему захотелось побродить в мужской компании! А отказаться неудобно. Сам же напросился – и сам же слинял…

Однако проснулся Кирилл за минуту до звонка будильника, вскочил бодрый, переполненный силой всклень, как ведро – ледяной водой. И с недоверчивой радостью убедился, что предвкушение никуда не делось.

Он ощущал себя точно первоклассник, которого старшие приятели пообещали протащить на взрослое кино.

Что-то будет! Что-то будет хорошее!

Он с аппетитом умял кашу с бутербродом, обрызгал себя с ног до головы репеллентом, поцеловал в лоб крепко спящую Динку.

– Скучай по мне как следует!

Если бы у двери Кирилл обернулся и увидел ее взгляд, он передумал бы уходить.

Утренний лес был прохладен и наполнен птичьими голосами. Сколько Кирилл ни вглядывался, ему не удалось увидеть ни одну пичужку. Чухрай время от времени останавливался, показывал в переплетение ветвей:

– Во-он варакушка, видите?

Кирилл не видел. Подозревал, что лодочник насмехается и никакой варакушки (что за название такое?) там нет.

Чем дальше они шли, тем сильнее его удивлял Сергей. Он ожидал, что от амбала будет много шума, хруста и топота, но тот передвигался поразительно тихо. Кирилл пару раз поймал взгляд лодочника, брошенный на здоровяка, и понял, что проводник тоже озадачен.

Амбал оказался еще и наблюдателен.

– А что это там за попугай?

Он остановился, задрав голову, возле дряхлой ели с желто-рыжей бахромой по нижним ветвям.

– Какой попугай? – спросил Чухрай, щурясь.

– Сережа, это у тебя профессиональная травма, – непонятно сказал Макар. – Пойдем, мой друг, все хорошо, тебе просто надо успокоиться…

– Не особо крупный, красный, как клюква, – флегматично сказал Сергей. – Клюв сизый, загнутый.

Теперь увидел и Чухрай.

– А, клест-сосновик! Как это ты, голуба, разглядел-то его?

Клест показался на мгновение, защелкал приветственно и снова скрылся в черно-синей тени еловых лап. Был он действительно красным, и теперь Кирилл недоумевал, как они могли не заметить его раньше.

Рюкзак, как и обещал Чухрай, оказался удобным: лямки в плечи не врезались, вес распределялся по спине равномерно. Кирилл с удовлетворением ощущал его тяжесть. «А я ведь сто лет вот так ни с кем не ходил, – подумал он. – Все время один». Предчувствие какого-то счастливого события теснило грудь. Он сам удивлялся и посмеивался над своим тихим восторгом. «Что на меня нашло? Как Маугли весной».

Он любил Киплинга. «Бремя белого человека» знал наизусть, и не в переводе Маршака, а в оригинале.

Взяли такой темп, что за три часа отмахали десять километров. Правда, и тропа была в этой части леса широка, утоптана, и никаких препятствий лес не чинил.

Им попадались старые, серые от времени церкви и брошенные избы, из окон которых тянулись молодые деревца. Куда бы ты ни шел, везде чувствовалась близость воды. Озера синели то справа, то слева. Пахло грибами, иглами, вскопанной землей и растертой в пальцах травой. Из болот скорбно торчали березы, высохшие, точно кости, но огибали болото – и открывался густой, как шерсть, ярко-зеленый мох, а за ним скалы в пятнах лишайника, и снова озера.

– Привал устроим, – решил лодочник, когда преодолели влажную низину густо заросшую шелестящей осокой. – Отдохнем, соберемся с силами. Дальше идти будет труднее.

– А что там? – спросил Макар.

– Рельеф местности другой. Здесь почвы, считай, песчаные, а дальше каменистая земля и лес низкий. Подстилками не брезгуйте, – посоветовал он, видя, что Сергей решил расположиться прямо на земле. – Тепло обманчиво.

Он выбрал для отдыха место на возвышенности, но закрытое от ветра коротким каменистым драконьим гребнем. «Продует легко, сами не заметите». Заботится, как вожатый о бойскаутах, про себя фыркнул Кирилл. Не первый год по лесам ходим! Ему снова стало смешно: люди, расслабленно расположившиеся вокруг, не догадывались, кто сидит рядом с ними.

Интересно, кого они видят?

Московского хипстера?

Беззаботного паренька, ничем не выделяющегося из толпы?

Хоть немного они чувствуют, что он не такой, как все?

Кирилл увлекся, пытаясь вообразить, что думает о нем каждый из его спутников, но тут кто-то внутри его головы сказал, почему-то голосом Динки, холодным и насмешливым: «С чего ты взял, что они вообще хоть на секунду о тебе задумываются? Плевать им, кто ты такой». И он помрачнел.

«Да кто они такие! – огрызнулся он. – На кого я вообще собрался произвести впечатление?»

– …это я понимаю, – ворвался в его внутренний диалог сипловатый голос Чухрая. – Но вот, допустим, тело спрятали. Закопали. Глубоко. Как его найдешь?

Кирилл оторопел и уставился на него.

– Тут возможны варианты, – ответил Макар. – Самое простое – если на теле были металлические детали. Например, пряжка от ремня…

– Или браслет, – почему-то хмуро бросил Сергей. Они с приятелем переглянулись, младший кивнул понимающе, без улыбки.

– Да. Или браслет. Металлоискатель отлично работает в таких случаях, Сережа у нас специалист, не даст соврать.

– У нас тут этих копателей с клюшками… – Чухрай поморщился. – Одни по войне, другие клады ищут. К первым я без всякой злости, если официальные отряды, которые не кости разбрасывают, а кресты ставят. Они и организованы хорошо, и уважение в них есть к земле, к людям, которые здесь жили… Я сам участвовал в одном перезахоронении, восемнадцать солдат ребята нашли. А эти, черные археологи… Тьфу. На майских задержали дебилов: откопали гранату, бросили ее в багажник и помчались домой. Гаишники их остановили, увидели боеприпас – вы что, говорят, идиоты? А те им отвечают: она же с Великой Отечественной в земле лежит, что с ней будет…

Все помолчали.

– Нам пока везло, – скупо сказал Сергей.

– Это не везение, а высокий профессионализм, – наставительно произнес Макар, подняв указательный палец, – помноженный на опыт и безошибочную интуицию!

Чухрай усмехнулся: