зачем я ходила в туннель… – Я обернулась к горным вершинам и зреющей над ними буре и глубоко вздохнула. – Сначала, возможно, мне просто было скучно, но последний раз… я действительно убежала. – Я замолчала и сглотнула.

– До того, как я ушла, Авани месяцами не выходила из комнаты. Тяжесть ее горя… нависала над замком так, что мне казалось, я не могу дышать, а тем более шутить, смеяться или даже горевать.

Чувство вины снедало меня за то, что я жалуюсь на сестру и на ее переживания, но, казалось, я уже не могла остановиться, слова сами срывались с губ.

– Одного брата я потеряла, когда он был младенцем, даже не успев с ним познакомиться. И это было грустно, но как-то отстраненно. А Мак… – Я сглотнула вдруг образовавшийся в горле ком. – Он был именно таким, каким должен быть старший брат. Заботливым, смешным и добрым. Ничья боль не сравнится с болью Авани. Я это понимаю, но ведь остальные тоже горевали.

Эвандер не перебивал меня, не задавал вопросов и не говорил утешительных слов. Можно было сделать вид, что его и вовсе нет, и это придало мне смелости продолжать.

– А мама хотела, чтобы я выбрала мужа не такого, чтобы просто вступить в брак, – это я как раз готова была сделать – а такого, которого я могла бы полюбить. – Я усмехнулась. – Но кто в здравом уме захочет пережить то, что пережила Авани? Не говоря уже об этой проклятой войне, которую моя семья умудрилась развязать из-за любви.

Мне вспомнился тот день, когда я то же самое говорила Тео. Он возразил, что любовь к кому-то – это нелепая причина не выходить за него замуж, и я ему чуть не поверила.

Но посмотрите – ни одному из нас любовь не принесла ничего хорошего.

Я сглотнула и продолжила:

– Так что я попросила ее выбрать за меня. Пожалуй, это единственное, из-за чего мы ссорились. И всего за несколько дней до того, как я ушла.

Я наконец обернулась и посмотрела Эвандеру в глаза, точно такого же серого цвета, как грозовые облака вдалеке. Его лицо исказилось от какого-то чувства, которому я не могла подобрать название.

– Да, я убежала в тот туннель, – сказала я. – Когда он обрушился, я не испугалась так, как следовало бы, потому что в некотором смысле идти в Сокэр казалось легче, чем вернуться домой.

После того, как я произнесла эти слова вслух, то осознала, насколько они верны, и щеки у меня загорелись от стыда.

– А теперь моя семья, наверное, думает, что мы с Давином погибли, и они могут никогда больше нас не увидеть. И все из-за меня.

Повисло молчание, мы оба снова смотрели на горы, в сторону Локланна.

– Вы не могли знать, что выход из туннеля будет перекрыт, – наконец ответил Эвандер, подходя ближе. – И что бы вы ни чувствовали по этому поводу, когда это произошло, вам не оставалось ничего другого, кроме как пойти в Сокэр.

– Раньше вы говорили иначе, – напомнила я.

– Я много чего говорю, – пробормотал он. И добавил более решительно: – Вы снова встретитесь с семьей, леммикки. Вы сами говорили, что отец за вами придет.

Я рассмеялась, но смех был невеселым.

– Я видела, как сражаются ваши люди, Эвандер. Сколько погибнет, прежде чем это произойдет? – У Локланна огромная армия, но это будет неважно, если они окажутся на узком перевале. – Кто, по-вашему, поведет солдат в атаку? Отец. Дяди. Кузены.

Я снова обернулась к Эвандеру.

– А вы? – Ледяной ужас сковал легкие, я говорила чуть ли не шепотом. – Вы поведете своих людей к перевалу?

Он испытующе посмотрел мне в глаза и медленно кивнул.

– У меня не будет другого выбора.

Я зажмурилась.

– Но я этого не хочу, – тихо добавил он.

Я заставила себя открыть глаза и еще раз на него посмотрела.

– Тогда чего же вы хотите? – В моем голосе звучал скорее не упрек, а сдержанное любопытство. – Когда вы меня увезли, вы правда планировали, что я останусь тут навсегда?

– Я ничего не планировал. – Он покачал головой. – Просто… запаниковал. Хотя, справедливости ради, замечу, что уже дважды пытался вас вернуть.

Я затаила дыхание от удивления.

– Дважды? Когда же был второй раз?

– Я послал Иро письмо после… пока вы поправлялись. На нем была отцовская печать и говорилось, что мы согласны на условия, к которым пришли на переговорах, если Лоси по-прежнему не против.

По мне прокатилась волна нервозности, и я в первый раз по-настоящему ощутила холод.

– И что он ответил?

Эвандер вздохнул.

– Он отказался.

– О! – Где-то в глубине души я это уже знала, но его слова все равно поразили мое уже израненное сердце.

Теперь я хотя бы имею представление о своем положении. По крайней мере, на этот раз Эвандер был честен.

Мы оба стали жертвами собственных ошибок. Разница в том, что я планировала встречу с тем контрабандистом за несколько недель, а Эвандер принял мгновенное решение, которое нам обоим вышло боком.

Я не оправдывала его поступок, но больше не могла возлагать на него всю вину. Только не после того, что он мне рассказал.

– Значит, мы оба влипли.

Как ни странно, от этой мысли мне стало чуть менее одиноко.

Глава 50

Несмотря на мои протесты, Эвандер все-таки начал учить меня сокэрскому и не слишком скрывался. При каждом удобном случае он заменял слова из всеобщего языка на сокэрские.

– Леммикки, может, вам могли бы натаскать килпи в другое время, а не когда я проверяю налоговые счета? – Он раздраженно вздохнул, не потрудившись оторвать взгляд от пачки бумаг на столе.

Он был прав, потому что горничные, носившие одно за другим ведра воды, определенно отвлекали, но этого я ему говорить не собиралась.

– Может, завтра, но у меня в последнее время такой плотный график. Боюсь, мне нужно помыться перед сном. – Я взглянула на часы. – А это ровно через полчаса.

Потом еще раз вечером:

– Леммикки, кертоа Кириллу привезти мне книгу учета торговли с юга.

– Почему вы сами ему не кертоа? – отозвалась я с постели.

– Потому что я занят, а вы целый день не вставали с кровати.

Я хотела отговориться болью в спине, но, честно говоря, когда я слишком долго не шевелилась, она болела еще больше. Поэтому с тяжелым вздохом я оказала ему эту услугу.

Однако самое страшное оскорбление поджидало меня следующим утром.

Тарелка с завтраком для Эвандера стояла у него на столе, мою же нигде не было видно. Хотя