нет, увижу вас…

Лихой «шикарь», шапка бобровая, доха черная жеребковая. Воротник и мех внутри серый кенгуровый! Обнял девушку, по виду «курсистка», скромно одетая и с каким-то испуганным взглядом.

Гайда тройка, снег пушистый Мчится парочка вдвоем…

Романс, который распевают на каждом углу. Эпоха Вари Паниной…

Хриплый голос, но какой-то не без интеллигентности, сзади меня произнес:

— Ну, теперь дело будет. Значит вдоль по Питерской, по Тверской-Ямской… Отдельный кабинет и девушке каюк!

Но надолго ль это счастье, Не мелькнуло бы, как сон…

Сзади меня стоял пропойца в драной одежонке. Но это не выходец из деревни. Человек из «дна» Москвы. В Питере таких нет, полицейская метла здорово метет! Рабочие Обуховского металлического завода одеты очень добротно, хотя и без претензий на костюм бар! Такого пропойцу мигом бы схватили и — по этапу.

— Уважаемый господин, — произнес обитатель Хитровки, — разрешите пятиалтынный, так сказать, несчастный пятиалтынный. Я еще сегодня не завтракал! Обстоятельства помешали. Во-первых, шкалик, казенка поблизости, ну и «закусон». За пятак в колбасной, вон в той, рекомендую — шикарная колбаса. Первейшего сорта — экстра. Там за пятак такие обрезки можно получить, что пальчики оближешь… Ветчинка, кровяная, краковская, филейная легкого копчения. Это мой всегдашний завтрак!

Я дал ему честно пятнадцать копеек, от робости не умея отказывать. Нищих в столице империи нет! И «обрезков», о которых я впервые услышал, тоже! Торговая Москва! Ничего не пропадает!

Вечер. Приятная зима, она не гонит в душные помещения. Гуляю бесцельно, смотрю, смотрю… Стараюсь вчувствоваться, вникнуть.

Я стал бродить по улицам около Арбата. Дорогу в свои номера я не боялся потерять… Спросить Александровское военное училище, а оттуда видна Боровицкая башня.

Торговля! Торговля! Торговлишка! Торжище! В каждом уголке, в каждой дверной щели все барыш, барыш и барыш. Все продается, включая совесть!.. Торговые бани! Номера! На улице стоят бабенки — это «жены», у них и два паспорта — муж и жена, не придерешься! Бабенки кое-какие, без претензий на миловидность. Да низкий разврат этого и не требует… Есть охотники обязательно в бане! Термы Каракаллы. Новый Рим с банной сыростью и березовым веником! В Питере этого не сыщешь, там такая полиция! Знатоки человеческой души их подбирали! Надо, чтобы у «избранника» была страсть… азарт преследования! Иначе не годишься. Это еще путешествующий маркиз де Кюстин заметил… При Николае I Палкине!

А сколько гостиниц! Весь мир подарил свои названия для номеров приезжающих: Лисабон, Ливорно, Бристоль, Мадрид, Неаполь, а в них обслужат вас Клавки, Дуньки, Грушки, Польки — имена все в пренебрежительном падеже! Зашел в какое-то кафе, на Арбате. Узенькое зальце, без уюта, без газет… Скорее пожрать. Девушки, но, конечно, не Дианы из Риги и Ревеля, длинноногие блондинки со свежими северными лицами. Здесь все «нашенские», рязанские, приземистые, толстокостные, «девки-чернавки» из русской былины о Ваське Буслаеве! Другой и русский тип, не новгородские или псковские, дети ижорской земли, а с большой примесью татарщины… На Рязань и первый наскок татар был. Самые двоедушные и князья рязанские были, против своих шли…

Кофе хороший, все добротно и сытно, но как-то все попроще. Целых два столетия заезжие французы развращали своими изысками, элегантностью еды и невиданными яствами Петербург. Но «Елисеев» и в Питере и в Москве один… Хотя вряд ли завозил он в Москву бразильские устрицы и шотландскую баранину, а самый «Храм еды» в Москве кажется пообъемистей!., и «поиндокитаестей» в смысле стиля!..

В Москве был Тестов со своими расстегаями и солянками, рассчитанными на всепожирающее брюхо бывшего бедняка, теперь дорвавшегося до «сыта». Желудки, переваривающие железные гвозди. В Москве — Стрельна — Ботанический сад из пальм и растений, вывезенных с реки Конго, а за окном 20° мороза. Кутеж миллионеров! «Пусть все смотрят, как я бросаю деньги!»

Пирожки Филиппова — достопримечательность Москвы. Как же их не попробовать. Пирожки с капустой, «как пух от уст Эола»! Но не все тут так наивно… Приезжали пожилые купчихи-вдовы. Старые барыньки, с неуснувшими страстями. Закрытые кареты стояли в переулке… Кушали пирожки опытные хозяйки, знатоки теста и начинки. Рядом с ними, у той же стойки, «мужчины» в соку и силе… Съест все, даже и тогда, когда тесто не очень свежее… Тут же наивные студенты и «курсистки» за пятачок съедают пирожок,