Коммандер закончил, обернулся, увидел, как на него смотрят остальные пленники, и только в этот момент понял, что наговорил лишнего. К его чести, оправдываться или закапывать себя еще глубже он не стал — только вскинул подбородок и пошел дальше. Я тоже промолчал: незачем добивать гордость того, кто и так проиграл. Тем более что нужную информацию я и так получил.

— Значит, стрелки? — воодушевился Лешка, стоило пленникам скрыться из виду. — Вряд ли их ружья бьют дальше, чем наши ракеты. Ничего они нам не сделают.

— А если рота рассредоточится и укроется? Сколько ракет тебе потребуется, чтобы их выкурить?

— Но и они до нас не дострельнут?

— Это если мы не полетим бомбить противника… А мы полетим, потому что если этого не делать, то чем мы поможем армии? Впрочем, стрелки — это не главная опасность из тех, что назвал этот коммандер.

— А что главное? Их индийская армия?

— И она не главное, — я был погружен в свои мысли. — Тут важен сам факт, что Англия решила подтянуть силы из своей главной сокровищницы. А, раз запустив руку в кубышку, сложно остановиться. Так что, я думаю, из Индийского океана придет не только армия, но и флот. А раз дойдет до этого, то и в метрополии они все выгребут подчистую.

— Я слышал, что Англия никогда не оголяет защиту Ла-Манша, а то французы обязательно воспользовались бы… — мичман Прокопьев не договорил, вспомнив, кто сейчас союзник островитян.

Впрочем, в чем-то он прав. Если Англия и оголит тылы, то только при условии, что точно так же поступит и Франция. И тогда уже скоро мы увидим тут не просто флот, а настоящую новую «Великую армаду».

Дальше до «Чибисов» мы шли молча, в полете тоже особо не поболтаешь, зато можно хорошо подумать. И я думал. Потом заглянул к адмиралам с генералами, вывалил новости и оставил думать теперь и их тоже. А сам пошел к самолетам и попросил дежурного пилота закинуть меня на другой берег к Седд-аль-Бахру. Туда как раз должны были прибывать раненые, а значит, и Анна Алексеевна. Сегодня, пройдясь по грани жизни и смерти, заодно осознав, что дальше легче не будет, я понял, что больше не хочу ничего откладывать. Точно не то, что на самом деле важно.

Прилетел я вовремя. Еще в воздухе увидел, как заползает на площадь за воротами вереница броневиков, приспособленных для перевозки раненых. Много их. Хоть до прямой свалки и не дошло, но осколками посекло почти три сотни солдат. Хорошо, что наши медики смогут большинство из них поставить на ноги. Тут я заметил, как приехавшие прямо на броне врачи начали спрыгивать на землю. Все устали, но работы у них было еще много. Я искал взглядом Анну.

— Выключи двигатель, — попросил я пилота. — Долетим помедленнее, но чтобы нас не сразу заметили.

Тот кивнул, и тарахтение цилиндров начало затихать. Будет тренировка бесшумного полета для парня, а для меня — возможность сделать сюрприз. Я продолжал искать Анну. И нашел.

Увы, совсем не там и не так, как этого бы хотелось. Девушка смущенно лежала на руках у Михаила. Великий князь, как оказалось, уже вернулся из своей поездки в столицу, и теперь смотрел на девушку так, словно никогда не собирался отпускать свое величайшее в мире сокровище. Кажется, рассказав ему о влюбленности невесты, я открыл ящик Пандоры, и четвертый сын царя сошел с пути уготованной ему семейной жизни, остановившись на… Анне Алексеевне?

Я привык вглядываться сверху в мельчайшие детали и сейчас, если бы разглядел в ком-то из этой парочки хоть каплю сомнения, точно бы пошел на посадку, но… Они были на самом деле рады друг другу. Они ведь и знакомы тоже давно. Я вспомнил, что именно Анна познакомила меня с сыном царя и как говорила, что среди всех остальных ему можно было доверять больше других.

Друзья детства понимают, что на самом деле они больше, чем друзья — какой банальный сюжет. Но и какой крепкий: что в такой ситуации ловить случайному чужаку?

— Разворачивайся, — махнул я пилоту. — Двигатель можешь включить через минуту.

Почему-то безумно хотелось, чтобы никто не узнал о том, что я хотел сделать, что увидел и чего испугался. И почему мирная жизнь порой страшнее любого самого кровавого боя? Вернувшись назад в Кум-Кале — плевать на новости из Санкт-Петербурга — я закрылся у себя и сразу же провалился в сон. Кошмар. Но это точно было лучше, чем безмолвно лежать в темноте и давать мыслям пожирать себя.

* * *

На следующий день я постарался взять себя в руки, связался с Нахимовым, чтобы уточнить, что за вести привез Михаил — с ним самим говорить совсем не хотелось. Но, как оказалось, наш великий князь никуда и не летал. Остался в Севастополе, отправив к отцу Николая[14], а сам поспешил вернуться к нам с небольшим подкреплением и под присмотром «Волков» Иванова. Значит, снова ждем…

Возможно, у кого-то мелькнула мысль, что если не будет подмоги, то нам стоит отступить, но никто и не подумал сказать это вслух. Каждый офицер, каждый солдат просто продолжал готовиться к бою. Я со своим ранением был не тем и не другим — гонять пилотов мог и Лешка, что, пожалуй, и к лучшему. Я же получил возможность сосредоточиться на технической части будущего сражения.

Слетал к Босфору, где уже почти восстановили все повреждения «Адмирала Лазарева», и внес пару дополнений в его конструкцию. Потратили почти неделю сверху, зато теперь к корпусу крепилась не цельная гондола, а только специальные пазы, на которые ее можно было закрепить. Что-то вроде рельсов и стопоров — не стали изобретать ничего нового. А вот с самими гондолами мы уже не сдерживались. Помимо стандартной пассажирской сделали еще две. Одна фактически состояла из склада для мин и сходней для их постановки. А вторая представляла собой расширенный раза в четыре ангар с поднимающимися стенками спереди и сзади.

Если одни мечты предпочли жить сами по себе, то можно будет воплотить в реальность другие.

В походе возможности ограничены, но это только если сдерживаться. Я доехал до Стамбула, пригласил кого-то из представителей города, и мне с радостью разрешили воспользоваться литейным заводом на границе Перы и Галата. Кажется, местные были рады и тому, что мы не спешим со штурмом, а уж на то, что ограничили