свои аппетиты северной частью города, и вовсе готовы были молиться. Тем не менее, перегибать я не стал. Получили завод, и ладно. Главное, теперь можно было запустить на самом деле массовое производство новых снарядов, пополнить запасы мин. А материалы для них мы будем даже покупать: для задыхающегося без торговли Константинополя это предложение и вовсе стало подарком судьбы. Про то, откуда у нас турецкие деньги, никто не задал ни единого вопроса.

Оставалось только одно дело, с которым, увы, никак не получалось справиться самому — связь. Как же мне надоело, что вся организация любого дела зависит от чтения десятков вспышек. Долго, периодически вылезают ошибки, а идеальное решение ведь так близко. Там, в Севастополе, мы смогли сделать передатчик, причем работающий со звуковыми волнами. То есть он передавал звук. Речь! Настоящую!!! Пока недолго и только по проводу, но это уже было неплохо. Когда у нас впервые получилось, я думал, это будет прорыв, но мне тут же рассказали про некоего Антонио Меуччи и его исследования, которым было уже 6 лет.

Как оказалось, этот милый итальянец решил, что ток может лечить головную боль. Для проверки на практике он закрепил на язык и губы пациента контакты, подал электрический импульс, а потом услышал крик в комнате с генератором, до которой звук добрался по проводам. Неидеально, неточно, но это был, возможно, самый первый случай передачи живого голоса на расстояние. Пусть и без согласия говорящего, что иронично.

Так вот нам, чтобы это можно было использовать в реальной обстановке, нужны были усилители сигнала, хотя бы те же лампы. И вот с ними дело пока зашло в тупик. А ведь, если бы они хоть минуту держали, я бы уже плюнул на все и ставил бы их на «Чибисы» — пусть пришлось бы постоянно следить и менять их, зато мы смогли бы говорить. Реагировать в моменте на любые изменения в бою.

* * *

Еще несколько дней прошло. Сегодня я отправлялся на проверку одного из дозорных пунктов, что мы поставили на островах к югу от Дарданелл. «Адмирал Лазарев» высадил на берег группу инспекции и отправился дальше. Ему нужно посетить еще восемь таких точек — сегодня высадка, завтра нас уже заберут, и снова продолжатся серые будни бесконечного ожидания.

— Все-таки чудная тут природа, — поручик Жаров, входящий в мою группу от армии, подошел и потрогал ладонью широкие листы какой-то похожей на кустарник пальмы.

После инцидента с тайными обществами поручик какое-то время скрывался, но потом сам сдался и, как и принято в это время, пообещал искупить ошибку кровью. Генерал Хрущев эту просьбу, опять же как и принято в это время, согласовал… Впрочем, и чего я ерничаю? Сам же недавно точно так же простил своих пилотов. А Жаров, если что, во время высадки у Габа-Тепи труса не праздновал. Кажется, ему даже Георгия могут дать за взятие одной выжившей после ракетного обстрела митральезы.

— Осторожно, поручик, на таких островах не бывает крупных хищников, но вот змеи — их тут как червяков у вас на заднем дворе. И все ядовитые…

Да, вторым моим спутником была Стерва, и рассказы про яды ей шли. Как и готовность лезть в любые неприятности. После плена девушка словно изменилась. Обычная жизнь ее не устраивала, ей хотелось большего, и даже работы медсестрой на переднем краю было недостаточно. Так она напросилась у доктора Гейнриха на проверку лечебного протокола в дальних гарнизонах, ну а я не стал отказываться. Пусть выпустит пар, ей это нужно.

Хотя, конечно, без Стервы было бы спокойнее. После ее весьма убедительной речи поручик и двое приданых нам нижних чинов стали с опаской смотреть на любое движение в местной зелени. И это мы еще шли по расчищенной дозором тропе… Девушка периодически фыркала, поручик с солдатами пытались не обращать на это внимание — так и гуляли. Но именно эта настороженность в итоге и сослужила нам хорошую службу.

— Ваше благородие, — один из рядовых замедлился, чтобы оказаться поближе ко мне. — Видите ту вершину?

— Да, там и должен быть наш пост.

— А там мошкара стоит. Вон те черные разводы на фоне неба — точно она.

— И что, думаешь, это значит?

— Кто-то птиц спугнул, вот мошки и почувствовали свободу. Они же тут постоянно друг друга жрут — и как только кто-то может жить в таком аду?

— Кто-то так же про наш снег говорит. Как можно жить в таком морозе?

— А что снег? — рядовой пожал плечами. — Он чистый, убить тебя не пытается, если ты к зиме подготовился. От него даже польза есть — поля зимой согревает. А какая от мошкары польза? Правильно, нет ее.

Вообще, польза есть. Если я правильно помню, личинками комаров пытаются рыбы, они же опыляют растения. И часть заслуги в том, что вокруг нас раскинулось настоящее зеленое царство, положена именно мошкаре. А еще она подсказала нам, что впереди какая-то неприятность.

— Так, может, наши и спугнули птиц? — предположила Стерва.

— Наши там уже неделю, к ним должны были все привыкнуть, — возразил я, а потом снял с пояса одну из закрепленных там ракет и запустил в небо.

Желтый цветок раскрылся в сотне метров от земли. Никто не ожидал проблем, но система знаков была давно продумана. Желтый — значит, врага еще не увидели, но есть подозрения, и дирижабль должен держаться подальше. Если бы я отправил красную ракету, он должен был бы сразу отменить полет, а так оставит на соседнем острове пару наблюдателей на всякий случай, заберет их на обратном пути и доложит в Кум-Кале. Дальше уже генералы и адмиралы будут принимать решение, как именно лучше всего вытащить нас отсюда, не рискуя нашим единственным «Китом».

— Красота! — Стерва проводила ракету взглядом. — Значит, мы тут на пару дней точно? Вот тебе и захотела приключений.

Она немного растерянно улыбнулась, и это окончательно сломало все шаблоны. Стерва, которая шутит над собой, более того, над своими слабостями — такого я еще не видел. Но сейчас не время для этого… Если мы не ошиблись, и рядом враг, то надо срочно решать, что делать. Идти вперед? Будет глупо, если все это случайность. Но если нет, и мы заберемся прямо в ловушку — нет, вот что было бы настоящей глупостью. Значит…

— Надо найти место, где можно будет укрыться и заметить любого,