следовало бы оставить мне. Ты всего лишь лицемерка, прося меня помочь тебе отомстить, когда у тебя нет намерения помочь мне отомстить.

Она не могла поспорить с этим. Она не винила его. Как никогда она понимала. Но всё это было неважно. Кейн не был невинной жертвой, просто ищущей возмездия за свою сестру. Он оставался самым опасным вампиром в их районе более пятидесяти лет. Его потенциал всё ещё был ужасающим, не говоря уже о том, что последствия межрасовой гражданской войны будут чудовищными. И если он убедит ОКТВ отпустить ликанов, их репутация будет подорвана. Им больше не будут доверять. Убежище ОКТВ для тех третьих видов, которым угрожает опасность, или тех, кто помогал им в их расследованиях, ничего не будет значить. В округе снова воцарит страх. Всё, за что они боролись, разлетится в клочья.

Она должна была выбраться отсюда и предупредить их. Если у них когда-либо и было оправдание, чтобы взять его, то только сейчас.

— Даже если бы я согласилась с тобой морально, провернуть такое невозможно даже в ближайшие пару дней, — сказала она. — У тебя нет на это времени. Ты опоздал. И если то, что ты сказал о Ксавьере, верно, то даже просто попытка даст ему повод взять тебя. Ты этого хочешь?

Она на мгновение запнулась. Она должна была попытаться, каким бы тщетным это ни казалось.

— Отпусти меня, и я ничего не скажу. Им не обязательно знать, что ты забрал меня. Я могу просто сказать, что взяла небольшой тайм-аут из-за отстранения. Обещаю тебе, что ничего не скажу.

Он резко выдохнул и снова посмотрел на экран, его намёк на насмешливую ухмылку ещё больше выбил её из колеи, его решимость казалась непроницаемой.

— Хорошая попытка.

— Макс не имеет к этому никакого отношения, если ты из-за него меня забрал. Ксавьер — единственный, кто может организовать освобождение этих ликанов, и он ни за что этого не сделает. Если ты хочешь, чтобы я их прочитала, если это то доказательство, которое тебе нужно, отпусти меня. Я войду туда. Я подтвержу факт преступления для тебя. По-другому это не сработает. Просто скажи мне, как моя душа вписывается во всё это. Зачем тебе нужно её извлекать? Как это поможет твоей мести?

Она ждала, что он ответит, но Кейн ничего не сказал, его внимание всё ещё было приковано к экрану.

В отчаянии, боясь того, что она может сказать дальше, она подошла к кровати. Она села на край и, ухватившись за столбик кровати, прислонила к нему голову.

Кейн не собирался ей помогать. Она должна была признать этот факт. Она ополоумела, решив, что он это сделает. Но, по крайней мере, теперь она знала, почему он был связан с Джаском и что он планировал. Это дало ей ответы, которых хотел Ксавьер. Официальная часть её работы была выполнена.

Она должна была выбраться оттуда. Она должна была убраться оттуда сейчас же.

Но это всё ещё не дало ей той информации, в которой она так отчаянно нуждалась. Имя. Просто имя. Вооружившись именем, она могла поговорить с людьми — шаманами и ведьмами, которых могла бы убедить. Каким бы закрытым сообществом они ни были, она каким-то образом получила бы ответы. Многие были обязаны ей благосклонностью — некоторые, узнав имя, возможно, даже смогут раскрыть ей способ убить его самостоятельно. Кто-то, кроме него, должен был что-то знать. Другие древние, которые могут говорить за определенную плату. За этими дверями была надежда. Здесь у неё не было ни единого шанса.

Как только у неё появится имя, она сможет обратить всё своё внимание на то, чтобы выбраться отсюда.

Ей нужно было поторговаться с ним. Ей нужно было что-то ему предложить.

Что-то слишком заманчивое, чтобы он мог отказаться.

Она ненавидела даже думать об этом. Во многих отношениях это было непростительно, но это был исключительный случай. Небольшой обмен на то, что она потенциально могла бы получить взамен. Это могло бы насытить его. Это могло бы ослабить его бдительность. Это могло бы погрузить его в сон, возможно, достаточно надолго, чтобы она смогла сбежать. Это могло означать получение необходимой ей информации и выход из положения.

Снаружи был дневной свет. Сейчас был её лучший шанс. Может быть, её единственный шанс.

Сначала она позволит ему успокоиться. Сама бы успокоилась. И тогда она предложит ему то, от чего ни один вампир, каким бы умным, сообразительным или могущественным он ни был, не сможет отказаться.

Она предложит ему свою кровь.

ГЛАВА 12

Увеличив громкость, Кейн сосредоточил всё своё внимание на мерцающих изображениях на экране. Он почувствовал облегчение от того, что она отошла. Облегчение, что у неё хватило на это здравого смысла. Даже после того, как она ушла, ему потребовался весь его самоконтроль, чтобы подавить обжигающий жар, пылающий внутри него.

Он понятия не имел, как он сдерживался, когда она подтрунивала над ним из-за смерти Араны. Но он знал, что нашёл свою выдержку где-то между большей потребностью в мести и пониманием того, как легко она сорвётся, если он проявит к ней своё истинное «я».

Именно тогда он так сильно хотел причинить ей боль. Возможности проносились в его голове — мысли, которые только подтверждали, насколько развращённым он стал. Извращённые, тошнотворные мысли. Он чуть не выпустил всё это наружу. Но было слишком рано. Сначала ему нужна была её душа. Душа, которая была заперта за непокорным и догматичным сердцем.

И он видел в её глазах, как она была напугана. Она знала, на что он способен, но всё равно пришла за ним. Тем не менее, она надавила на него, чтобы получить информацию.

Она отчаянно нуждалась в решении.

Но, к сожалению, он тоже.

И исправление зла, причиненного его сестре, было единственным, что имело значение. Единственное, что у него осталось. И он не успокоится, пока не добьётся этого. Этим он был обязан Аране. Он был обязан ей той малостью справедливости, которую мог добиться. Это не вернёт её — Кейтлин была права. Это не вернуло бы её улыбок, комфорта от её прикосновений, её смеха и игривых проделок. Это не вернуло бы её дружеского общения холодными, одинокими ночами или её оживленных бесед и заманчивого взгляда на мир. Это не вернуло бы её приводящее в бешенство безразличие к риску и опасности. Её импульсивность. Её озорную жилку, которая подарила ему слишком много бессонных дней и слишком много столкновений с поклонниками, которые осмеливались думать, что они достаточно хороши,