— Ты действительно боишься последствий, не так ли?

Он слегка приподнял брови.

— Ты серьезно думаешь, что дразнить меня — хорошая идея?

— Я хочу, чтобы ты укусил меня, Кейн, — сказала она, зная, что, несмотря на её страх, слова не могли быть правдивее. — Я хочу это имя.

— Последнее предупреждение. Я не притворяюсь милым. Иногда я забываю, насколько люди более хрупкие, чем представители третьих видов.

Она не осмеливалась оторваться от его неотразимого взгляда.

— Укуси меня, Кейн, — сказала она, её глаза сузились в насмешке, чтобы подчеркнуть её двусмысленность.

Он почти улыбнулся, когда мягко завёл её руки за спину, не сводя с неё пристального взгляда. Он откинул назад её волосы, обхватил ладонями затылок и наклонился. Он скользнул губами, а затем языком по её артерии, её шею покалывало, прежде чем она онемела от его поцелуев. Он обезболивал её. Сам факт, что он решил облегчить боль, несмотря на то, что он сказал, заставлял её чувствовать к нему больше, чем она знала, что должна была. Но она убедила себя, что он просто снова проявляет стратегию, сводя к минимуму риск её отчуждения.

Она задышала быстрее, зная, что как только он укусит, его уже будет не остановить. Не раньше, чем он поест. И он не станет кормиться нежно.

И она была права.

Его укус был жёстким, его резцы пронзили её кожу одним лёгким движением.

Кейтлин выгнулась, почувствовав, как он входит — медленно, глубоко, контролируемо. Но он крепко держал её, начав втягивать кровь.

Она сжала бёдра. Такого ощущения она никогда не испытывала… как будто он вытягивал из неё всё её сердце, заманивая его, искушая двигаться вперёд против его воли. И чем больше он отстранялся, тем сильнее билось её сердце, а шея наполнялась жаром. Это было больно. Не обжигающая, не вызывающая крика боль, но ей было неприятно думать, на что это было бы похоже без анестезии. Это было тошнотворное чувство, но в то же время создавало ощущение восторга, разобщенности, когда боль рассеивалась, превращаясь в тупую ноющую боль.

Кейтлин не сопротивлялась, когда он оторвался от кормления и, слегка приподняв её, опустить её на спину на диван. Его твердое и мощное тело сразу же с лёгкостью обуздало её.

Скрестив её руки со своими по обе стороны от её головы, он переплёл их пальцы и губами скользнул к другой стороне её шеи, захватывая её мочку уха, прежде чем нежно облизал её артерию.

— Расскажи мне, — попросила она.

Он встретился с ней взглядом, мгновение изучал её глаза, пока слизывал следы её крови со своих губ.

— Что это? — спросила она.

— Оно зовётся «потрошитель душ». Мерзкий изменяющий облик ублюдок или сука, в зависимости от того, какую форму он выберет. Это четвертый вид. Эфирный большую часть времени. Живёт на астральном плане и появляется здесь только тогда, когда сам этого хочет. Его невозможно отследить. Экстрасенсы были правы. Он вырывает астральное тело у своих жертв, чтобы сохранить душу, заключенную внутри, предотвращая её переход в загробную жизнь. Он заключает жертв в тюрьму на астральной равнине вместе с собой, питаясь энергией, генерируемой их душами. Он высасывает их досуха, пока душа окончательно не испаряется. Могут пройти десятилетия, столетия, прежде чем душа угаснет. Никакого покоя. Никакого отдыха. Как я уже сказал, мерзкие. И, к несчастью для тебя, они маниакальны. Как только они начинают семейную линию, они должны её закончить. Каждые два года, каждые пять или каждые семь лет — каждый раз по-разному. Но они вернутся точно в назначенное время.

Сама перспектива того, что её родители оказались в ловушке этой агонии, приводила её в ярость, заставляла её сердце болеть.

— Но ты видел одного? Здесь? Если они перевертыши, как ты их узнаешь?

— Они могут принимать облик только мертвых. И они похожи на асвангов3. Ты смотришь им в глаза, и твоё отражение кажется перевёрнутым. Если ты человек, и ты видишь это, и это смотрит прямо на тебя, ты знаешь, что тебе пиздец.

— Но их можно убить.

— Да.

— Что тогда происходит с душами?

— Астральное тело рассеивается, и их души освобождаются, переходя в загробную жизнь.

— Ты когда-нибудь убивал такое существо?

— Да.

— Как?

— Это невозможно для любого, у кого меньше силы, чем у магистра вампиров.

Она нахмурилась.

— Но ты мне не поможешь.

— Это означало бы отложить мои планы на достаточно долгое время, чтобы он появился. Зачем мне это делать?

Нет причины. Абсолютно нет причины. Нет, если он действительно верил, что способен получить то, что хочет.

— Теперь тебе лучше? — спросил он. — Теперь ты знаешь правду?

— Я буду чувствовать себя лучше, когда оно умрёт.

Он почти улыбнулся, а затем, не колеблясь, укусил приготовленную им область. На этот раз он был медленнее, более интенсивным.

Кейтлин сжала свои руки в его, пока он ел безболезненно, но жадно. Она закрыла глаза, потерявшись в ощущении, в своей беспомощности, пока он поглощал её с присущей ему лёгкостью.

Это было так интенсивно, как она себе и представляла. Даже больше. В те времена, когда она осмеливалась фантазировать об этом. Когда то, что говорили женщины, испытавшие его, играло у неё в голове. Она задерживалась на их воспоминаниях, иногда ставя себя на их место, прежде чем чувство вины и стыда брало верх.

Разочарование поглотило её, когда физическая потребность в том, чтобы он остановился, взяла верх. Её предобморочное состояние дезориентировало её. Но она знала, что он недостаточно наелся, если она хотела насытить его, чтобы усыпить его. Потому что вместо того, чтобы кормиться как следует, чем он был знаменит, он был сдержан с ней, точно так же, как это было в ванной. К её раздражению, он явно был более чем способен сдерживать свой аппетит, как к крови, так и к сексу. По крайней мере, с ней. Способный, потому что она была средством для достижения цели.

В этот момент его самообладание не успокоило её; а наоборот разозлило. Оно оскорбляло её, потому что она точно знала, на что он был способен, когда им двигали желание и нужда. Это был тот Кейн, которого ей нужно было увидеть. Это была та беспощадность, которую она хотела испытать, чтобы подавить своё собственное желание, горевшее в её груди, нарастающее под пупком. Она хотела, чтобы он так сильно желал её. Ей нужно было, чтобы он забылся.

Ей нужно было выбраться оттуда.

Но когда он снова лизнул её, она поняла, что он слизывает последние следы.