залов. В двух мы уже побывали, но я ничего не положила в деревянную коробку. Остаётся последняя комната.

До того, как мы пошли исследовать сокровищницу, у меня была встреча с казначеем. Он выдал деньги на содержание — моё и малыша. Думаю, этого вполне хватит, чтобы жить с комфортом, а побрякушки вообще не привлекают.

— Драгхалла, раньше ты не казалась такой вредной… — ворчит Мех.

— Я скромничала, — фыркаю.

На самом деле, первые дни в новом мире я находилась в полном шоке и страшно боялась всего. Но теперь пришло понимание, что любовь Шаха была иллюзией, а домой я никогда не вернусь. Наверное, начинаю привыкать к новой жизни.

— Скромничала, — соглашается джинн, — и продолжаешь это делать, — занудствует, потряхивая пустой шкатулкой.

— Меня больше волнуют служанки и няньки, — признаюсь шёпотом. — Это сейчас важнее имущества.

— Во дворце есть из кого выбрать. Успеется, — отмахивается от меня.

— Я не хочу, чтобы рядом со мной и ребёнком вертелись десять человек. Может, приставим ко мне Гюле? Её одной вполне хватит.

— Речи быть не может! — дух взвинчен. — Но если прикажешь, я подчинюсь… — убавляет пыл. — Лейла недовольна новой служанкой, но у неё нет выбора. А Гюле идеально шпионит за хозяйкой. Это и в твоих интересах, Аиша, — озирается по сторонам.

Свой человек в норе гадюки — это важно. Мы не в Комптоне, где можно позвонить в полицию, если что. Мех прав — надо думать о своей безопасности.

— Что ж, тогда придётся выбрать кого-то ещё, — вздыхаю.

— Позже. Сейчас сокровища.

Джинн открывает тяжёлые двери, и мы оказываемся в последней комнате сокровищницы владыки драконов. Она мало чем отличается от двух предыдущих. Размером с четверть футбольного поля, с высоченными потолками и без окон. На полу небрежные россыпи золотых монет и бесконечное множество сундуков. Что в них, я уже знаю: кольца, браслеты, ожерелья и прочая ерунда. Неинтересно.

Брожу по залу за Мехом, слушаю, как трещат факелы на стенах и хрустят монеты под ногами. Откровенно скучно.

— Взгляни, какая прелесть! — джинн с восхищением разглядывает длинную нитку жемчуга, которую извлёк из сундука.

Жемчуг? Хм, его я люблю.

— Давай возьмём, — соглашаюсь без особого энтузиазма.

Зато Мех приободряется. Думает, наверное, что дело пошло. А я размышляю о драконьих сокровищах. Не раз слышала, что после эпидемии чумы с деньгами у владыки не ахти, а тут всего навалом.

— Дамла постоянно бурчала, что за меня отдали триста хамм. Разве это много в масштабе казны? — развожу руки в стороны и оборачиваюсь вокруг себя.

— Чтобы содержать город и армию, владыке нужно много золота, — объясняет Мех. — При отце Ханара все три зала были доверху забиты деньгами и драгоценностями.

— Вот и не будем разорять господина ещё больше, — цепляюсь за слова духа, чтобы улизнуть. — Идём отсюда, — разворачиваюсь и направляюсь к двери, но через несколько шагов замираю.

На одном из сундуков стоит лампа. Она как из сказки про Алладина — изящная восточная красота. И моя слабость по совместительству. С детства мечтала иметь такую штуку, даже джинн внутри не принципиален. Я рисовала эту лампу, лепила из глины, придумывала сказки о ней. В общем, фанатела класса до шестого.

— Что с тобой? — Мех машет ладонью перед моим лицом.

— Можно мне эту лампу? — тянусь к пыльному предмету.

— Нет! — дух оттесняет меня. — В ней сидит одна из самых вредных женщин, которых я знаю. Не стоит трогать.

— Джинн-женщина? — мне становится вдвойне интереснее.

Во дворце владыки я видела только джинов мужского пола. Если у них вообще есть пол, конечно. Ниже пояса у них только хвостик. Хм, видимо, пол всё же есть.

— Она служила прошлому владыке. Когда он скончался, джинна заявила, что больше никому прислуживать не собирается, и заточила себя в лампе. Ханар из уважения к ней приказал оставить лампу в сокровищнице. Хранит как память об отце.

— Из уважения?.. — я не перестаю сверлить глазами свою мечту. — Ты сказал, что джинна вредная — за что её уважает Ханар?

— Она вынянчила его. Вот за это и уважает, — кривится Мех.

Если я правильно понимаю, в этой лампе сидит джинн, служанка и няня — три в одном. Вот где сокровище!

— Я хочу её себе, — заявляю решительно. — Мне ведь положен джинн, да?

— Положен. И я уже распорядился, чтобы вечером в твои покои принесли десять ваз с духами. Сможешь выбрать.

— Я выбрала, — показываю пальцем на лампу.

— Она не будет тебе прислуживать.

Мех уверен в этом. А я натираю бок пыльной лампы, надеясь познакомиться с одной из самых вредных женщин во дворце. Чувствую, что это будет интересно. И полезно. Но личный дух владыки укоризненно смотрит на меня и качает головой.

Мои старания вознаграждены — из носика лампы вылетает джинна. Полупрозрачная, по-восточному красивая женщина средних лет. И сонная.

— А-а-а… — она зевает, потягивается и сердито смотрит на Меха. — Ты?!

— Я, — вздыхает он.

— Зачем потревожил мой сон, балбес?! — тон у джинны грозный.

— Не груби мне! Я теперь личный джинн повелителя и главный над прислугой. Могу попросить господина превратить тебя в пыль!

— Попробуй! — смело принимает вызов вредная женщина. — Ханар скорее тебе задницу надерёт, чем превратит меня в пыль!

— Это не я тебя разбудил, — дух сбавляет обороты, — а наша новая госпожа, — кивает на меня. — Вторая жена владыки.

Джинна поворачивается, окидывает меня оценивающим взглядом, потом косится на Меха:

— На Бушару обрушилась эпидемия безумия? — шепчет. — Или только ты сбрендил? Это же человечка!

— Такова воля владыки, — объясняет ей Мех. — Поклонись госпоже! — делает большие глаза.

— Это необязательно, — вмешиваюсь в диалог. — Я позвала вас не для поклонов.

— Вас… — джинна повторяет за мной и хватается за голову. — Кажется, я обезумела! Срочно зовите лекаря!

— Ты не обезумела, — бурчит дух. — Госпожа, вам не стоит обращаться к джинне на «вы», — переходит на официальное общение.

Мне в голову не пришло обратиться к ней на «ты». Джинна выглядит зрелой и грозной дамой.

— Почему? — я и бровью не веду. — Если хочу, могу обратиться на