никогда не были в подобном месте. По крайней мере, в таком дешевом.

У двери стоял высокий, под два метра, ухоженный парень со светлыми, почти белыми волосами. Темно-синяя рубашка с бахромой и ковбойские сапоги приглянулись бы любому исполнителю кантри. Юноша небрежно отдал честь, сложив вместе два пальца и сверкая белыми зубами в свете неоновых огней.

Заведение претендовало на элегантность, но внутри пахло сыростью, которую пытались замаскировать с помощью дешевого освежителя воздуха и дорогих духов. Несмотря на тусклое освещение, Мануэль увидел, что краска около плинтуса отслаивается. В помещении было тепло, и тем не менее на стенах блестели капельки влаги. Писатель практически осязал плотный тяжелый воздух — именно такой и встретил его по приезде в Галисию.

В креслах из кожзаменителя расположились с десяток мужчин, которых обхаживало примерно такое же количество едва одетых женщин. Еще двое посетителей сидели за барной стойкой и угощали девушек, которые что-то нашептывали на ухо своим ухажерам. Ногейра с довольным видом устроился в углу и сделал жест Мануэлю последовать его примеру, тем временем пристально рассматривая завсегдатаев заведения.

К ним заспешил бармен — мужчина лет пятидесяти.

— Доброй ночи, лейтенант. Чего желаете?

— Мы будем джин-тоник и… — гвардеец посмотрел на Ортигосу.

— …и пиво.

— Пиво, — презрительно буркнул Ногейра. — Возьмите нормальную выпивку.

— Пиво меня вполне устроит, — сказал Мануэль, обращаясь к бармену, который кивнул и занялся напитками.

— Да, Карлос, и передай Ньевес, что мы здесь.

— Она пока занята, — Карлос указал пальцем на потолок, — но уже скоро освободится.

Бармен поставил перед лейтенантом и писателем выпивку и две чашки с чипсами и сухофруктами. Ортигоса улыбнулся:

— В Галисии подают бесплатные закуски даже в борделе.

Гвардеец сделал глоток и подозрительно уставился на Мануэля.

— Вам что-то не нравится?

— Не то чтобы не нравится, просто в Мадриде за лепешку, которую вам подадут к пиву, возьмут не меньше двух евро.

— Ну и дураки, что платите за это, — отрезал Ногейра. — Здесь другой народ. Мы не дадим себя обдурить и хотим получить максимум за свои деньги. Если в баре не подают закуски к выпивке, он долго не продержится на плаву, туда просто никто ходить не будет.

Наверху темной лестницы появилась женщина. Ортигоса уловил завистливые взгляды других девушек, которые невольно напряглись и выпрямили спины. Было непонятно, сколько Ньевес лет, — ей можно было дать и тридцать, и сорок. Невысокая блондинка с довольно плоской фигурой и волосами до плеч. Широко расставленные глаза, должно быть голубые, хотя в тусклом свете заведения казались почти черными. Жесткая линия рта свидетельствовала о твердости характера, которая необходима, чтобы управлять подобного рода заведением. Лейтенант приветствовал хозяйку, расцеловав ее в обе щеки, а Мануэль пожал ей руку.

Ньевес заказала выпивку, и гвардеец поспешил ее оплатить, проявляя признаки нетерпения. Блондинка сделала маленький глоток из бокала.

— Расскажи ему то, о чем поведала мне вчера.

— Всё без утайки? — игриво поинтересовалась Ньевес.

Ногейра попытался скрыть улыбку:

— Ты поняла, о чем я.

Глядя на них поверх бокала, хозяйка состроила невинное лицо.

— Хорошо, но только в качестве одолжения лейтенанту. Если в этом заведении и есть какие-то правила, то главное из них — не болтать, — с достоинством сказала она.

Гвардеец быстро кивнул.

— К нам приходят очень важные люди, понимаете? Высокопоставленные военачальники, руководители предприятий, мэры…

Нетерпение Ногейры достигло апогея, и он решил поторопить хозяйку:

— Ну же, Ньевес, выкладывай. Que non temos toda a noite[13].

Хозяйка бросила на гвардейца недовольный взгляд.

— Как я вчера сказала лейтенанту, дон Сантьяго — наш постоянный клиент. Он появляется как минимум через неделю, иногда чаще. Несколько раз приходил с братом.

Ногейра достал свой мобильный телефон и показал ей фотографию Альваро.

— Когда они были здесь в последний раз?

— Брат был давно, больше трех месяцев назад. А дон Сантьяго — недели две. — Ньевес постучала по экрану сотового длинным ногтем. — Да, это он. Имени не знаю, но точно он. Симпатичный.

Мануэль недоверчиво посмотрел на снимок, потом на хозяйку борделя.

— Вы уверены?

— Конечно. Он отдыхал с Малышкой. Разумеется, никакая она не малышка, — торопливо пояснила Ньевес, — ей девятнадцать, просто она здесь самая молодая и плоская. Сейчас она занята. — И блондинка указала на девушку, исполняющую приватный танец на коленях у одного из клиентов.

Малышка действительно казалась очень юной. Грива длинных каштановых волос, тонкие загорелые ноги. Но в этом худеньком теле угадывалась неожиданная для такой комплекции сила. Писатель наклонился и разглядел лицо девушки: мелкие и изящные черты. Его невольно захватили чувственные ритмичные движения, дразнящие жесты рук. Словно издалека донесся голос Ньевес:

— Дон Сантьяго обычно уединяется с Мили, хотя иногда он выбирает другую девушку. Мили сегодня нет. Ее мать при смерти — уже второй раз за год, — ехидно добавила хозяйка. — Если старуха откинется, Мили вернется через пару дней. Если снова ложная тревога — то завтра. Потому что я предупредила девчонку: пусть мать уже определится, готова ли отправиться в мир иной или пока подождет.

— Ну что ж, — сказал Ногейра, — хотя бы с одной из твоих бабочек мы сможем поговорить.

— Вам придется подождать. Малышка сейчас занята и, сдается мне, освободится не скоро.

Словно в подтверждение ее слов, девушка встала с колен клиента и повела его в сторону темной лестницы, ведущей на второй этаж. Она оглянулась, и их с Мануэлем взгляды пересеклись. Темные глаза Малышки прожгли его сердце. Он смотрел ей вслед, пока она не скрылась наверху. Затем, словно очнувшись от сна, обернулся к Ногейре и умоляюще сказал:

— Идемте отсюда.

— Терпение, друг мой. Не слушайте Ньевес — «не скоро» здесь никогда не длится больше получаса.

Хозяйка хитро улыбнулась и не торопясь направилась в сторону кресел, где отдыхали мужчины, затем остановилась, обернулась и посмотрела на лейтенанта. Она ничего не сказала, лишь сделала едва заметное движение головой. Гвардеец отреагировал немедленно.

— Я быстро, — пробормотал он и бросил на барную стойку банкноту в пятьдесят евро, дав бармену понять, чтобы тот позаботился о Мануэле.

Растерянный писатель чувствовал себя не в своей тарелке. Он взял бокал с пивом, который Карлос обходительно ему предложил, и, избегая взгляда бармена, сделал маленький глоток. Вкус янтарного напитка смешался с дешевым ароматом освежителя воздуха. Ортигоса посмотрел, как быстро оседает пена, поставил бокал на полированную деревянную стойку и вышел на улицу.

Дождь ритмично барабанил и, похоже, намеревался идти всю ночь. Мануэль бросил неприязненный взгляд на старенький «БМВ» Ногейры и выругал себя за то, что не догадался приехать на своей машине. Освещенный неоновыми огнями автомобиль выглядел так, словно его сняли с