Интересно, что очень малая доля таких романов переживает разоблачение. Казалось бы, отношения, ради которых человек готов так сильно рисковать, уж точно могут выдержать выход из тени. Предаваясь страсти, любовники мечтают о том, чем займутся, когда наконец окажутся вместе. Но запрет снимается, происходит развод, возвышенное смешивается с приземленным, роман вступает в реальный мир – и что дальше? Есть пары, которые счастливо живут дальше на законных основаниях, но гораздо больше любовников расстаются навсегда. Судя по моему опыту, большинство романов на стороне заканчивается, даже если распадается брак. Какой бы искренней ни казалась любовь, интрижки почти никогда не бывают серьезны.

Измена живет в тени брака, но брак при этом живет в центре измены. Могут ли отношения с любовником оставаться притягательными в отсутствие приятной неправомерности? Будь у Прии и ее татуированного ухажера собственная спальня, было бы им так же здорово, как на заднем сиденье его пикапа?

Я встречала множество женщин (и мужчин), подобных Прие. Я признаю силу их переживаний. Я не склонна недооценивать их важность и называть пустячными, эгоистичными или незрелыми. Но в то же время я ставлю под сомнение высокомерие любовников, которые полагают, что их великий роман сделал пресными все остальные аспекты жизни. Как пишет Франческо Альберони, влюбленность «заставляет нас пересмотреть свои приоритеты, выкидывает все лишнее и проливает яркий свет на поверхностное, незамедлительно отвергая его». Я предупредила Прию, что ее поэтический самолет рано или поздно потерпит крушение, после чего она, скорее всего, поймет, что проза ее жизни ей очень важна.

Притягательная сила измены

Ни один разговор об отношениях не может обойти стороной щекотливую тему правил и нашего более чем человеческого желания их нарушать. Нарушая правила, мы подчеркиваем главенство свободы над традицией, возможностей над ограничениями и личности над обществом. Прия может быть испугана и озабочена тем, что сдвигает на обочину свой брак. Но именно в этом и кроется притягательная сила нарушения правил – нам нравится рисковать самым дорогим. Прекрасно зная о существовании гравитации, мы мечтаем летать. Это может вести либо к трансформации, либо к разрушению, причем порой они неотделимы друг от друга.

Прие часто кажется, что она стала ходячим противоречием: она то ужасается собственному безрассудству, то восторгается своей дерзостью, одновременно боясь разоблачения и не чувствуя в себе силы (или просто не желая) положить роману конец. Несомненно, нейробиологи сказали бы, что в обычной жизни она следует рациональным командам лобной доли, в то время как за роман целиком и полностью отвечает ее лимбическая система.

С психологической точки зрения наше отношение к запретному проливает свет на более темные и туманные аспекты нашей человечности. Стремление нарушать правила у человека в крови. Более того, как многие из нас помнят с детства, таиться, прятаться, плохо вести себя и бояться разоблачения весьма интересно, особенно если потом все сходит тебе с рук. Во взрослой жизни все это порой становится мощным афродизиаком. Нас возбуждает риск попасться с поличным, занимаясь грязным делом, нарушая табу и преступая границы. Сексолог Джек Морин замечает, что многие из нас сохраняют в себе детское стремление доказать, что закон нам не писан. «Возможно, – предполагает он, – именно поэтому контакты и фантазии, предполагающие нарушение правил, очень часто позволяют нарушителям самоутвердиться и даже почувствовать гордость за себя».

Известное «эротическое уравнение» Морина гласит: «Притяжение плюс препятствия равняется возбуждению». Он объясняет, что сильнейшее возбуждение охватывает человека, когда тот чувствует напряжение между непреходящими проблемами и триумфальными решениями. Мы особенно возбуждаемся, когда немного теряем равновесие, чувствуем неуверенность, «оказываемся на тонкой грани между экстазом и катастрофой».

Это описание человеческих склонностей помогает нам понять, почему людей в счастливых, стабильных отношениях тоже привлекает возможность нарушить правила. Прию терзает вопрос: что, если я всего один разок поступлю так, словно правила меня не касаются?

В то время как одни всячески противятся желанию нарушить правила, другие нарушают их направо и налево. Они просто считают, что им закон не писан. Их любовь к себе дает им право нарушать любые соглашения. Для них неверность сродни оппортунизму – они изменяют безнаказанно, просто потому что могут. Главное в их жизни – их же величие.

Совершая измену, каждый человек дает себе на это право, однако мне особенно интересно, чем руководствуются те, кто до этого вел предельно добропорядочную жизнь. Чем становится этот бунт для таких законопослушных граждан? Чему нас может научить противоречивый характер их измен, в ходе которых они нарушают правила, ими же и созданные?

Наши беседы помогли Прие пролить свет на сложную картину ее ситуации. Она обрадовалась, что нам не пришлось разбирать по косточкам ее отношения с Колином. Но приняв на себя всю ответственность за измену, она преисполнилась чувства вины.

– Меньше всего на свете мне хочется ему навредить. Если он узнает обо всем, это его сломает. Он ни за что не поверит, что это не имеет к нему отношения.

Прия оказалась на распутье. Она могла признаться мужу в измене, а затем разобраться с последствиями, как многие бы ей посоветовали. Она также могла положить конец роману и оставить все в тайне, надеясь, что муж никогда ни о чем не узнает. Или же она могла и дальше вести двойную жизнь. Первый вариант мне не импонировал. Хотя я не приемлю вранья, разоблачение измены неизбежно привело бы к изменению парадигмы. История о самопознании превратилась бы в историю о предательстве. На мой взгляд, это вряд ли могло им помочь.

Что насчет второго варианта – тихо положить конец роману? Прия пыталась поступить так несколько раз: она удаляла его телефон, возвращалась другой дорогой домой, оставив детей в школе, говорила себе, что все это неправильно. Но самостоятельно наложенные ограничения неизменно становились новыми правилами, которые ее так и тянуло нарушить. Три дня спустя его номер снова появлялся у нее в телефоне, записанный под фальшивым именем.

Что же касается третьего варианта, страдания Прии росли пропорционально рискам. Тайна терзала ее. С каждым днем Прия становилась все менее осмотрительной. Ей было страшно в каждом кинотеатре и на каждой скрытой от глаз парковке.

Учитывая все это, я надеялась подтолкнуть ее к четвертому варианту. Фактически она говорила мне: «Я должна положить этому конец, но не хочу». Я же видела, хотя она этого еще не понимала, что Прия боится потерять не его, а ту часть себя, которую он пробудил.

– Вам кажется, что вы завели отношения с хозяином пикапа, – сказала я ей. – Но на самом деле через него вы смогли установить близкий контакт с собой.

Чтобы помочь людям выпутаться из собственных романов, очень важно показать им, где проходит грань между человеком и полученным опытом. Роман на стороне закончится, но воспоминания о нем останутся навсегда.

– Я не ожидаю, что вы мне сразу поверите, но вы можете закончить отношения и сохранить все то, что они вам дали, – сказала я. – Вы снова почувствовали прилив энергии, вернулись в молодость. Понимаю, вам кажется, что, бросив его, вы отрежете себя от всего этого, но я хочу, чтобы вы знали, что со временем вы обнаружите, что кое-что из этого живет внутри вас.