В ходе наших бесед я узнала Дона лучше, и он мне понравился. Он не был донжуаном, наслаждающимся своими победами. Как ни странно, он искренне любил и уважал женщин. Женщины – мама, сестры, тетушки, учительницы – воспитали его и повлияли на его становление. В детстве и юности ему не хватало уверенности в себе, он остро переживал из-за своего скромного происхождения и скудного образования. Он понял, что один из способов почувствовать себя более мужественным – это окружить себя сильными, состоявшимися женщинами. Обе его давние любовницы имели хорошее образование (как и его жена), были «соответствующего возраста», воспитывали своих детей и не хотели рожать больше – они идеально подходили ему, поскольку он предельно ясно дал им понять, что не уйдет от жены ни при каких условиях. Он был заботлив, вежлив и предан. Его могли бы назвать истинным джентльменом.

Знали ли любовницы друг о друге? Дон признался, что первая любовница знала о второй, но вторая знала только о жене. Он обещал первой любовнице, что перестанет спать со второй, но не сдержал своего обещания. В то же время он сообщил им обеим ту же полуправду, которую сначала рассказал мне: он сказал, что дома не получает сексуального удовлетворения. Мы принялись постепенно распутывать паутину его измен, и в процессе Дон осознал, что лгал всем трем женщинам.

Тройная жизнь давалась ему нелегко. Сначала Дон просто хранил небольшую тайну, но со временем эта тайна стала основой всего его существования. Секреты имеют тенденцию расти как на дрожжах. Вы не можете сказать партнеру, где были между шестью и восемью часами, потому что в таком случае вам придется объяснить и где вы были с четырех до пяти. Вам кажется, что вы все держите под контролем, но на самом деле все рассыпается на части. Снова собирая себя по кусочкам, Дон забыл о безразличии и стал честнее с самим собой и со своей женой.

– О чем еще спрашивает Кэтлин? – поинтересовалась я.

– Я обещал ей, что никогда больше так не поступлю, но она спросила: «Что тебя остановит, если подвернется шанс?» Я сказал, что не поступлю так снова, потому что мы не сможем восстановить отношения, если обо всем станет известно.

Дон подчеркивает страх быть пойманным за руку. Он говорит искренне, но это не вся правда. Что случилось бы, если бы он прямо сказал Кэтлин, что по природе своей не однолюб?

Его удивил такой вопрос.

– Нет, я бы такого не сказал. Я всегда боялся ее реакции. Думаю, она бы сказала, что на такое не подписывалась.

– Справедливо. Я не предлагаю вам навязывать ей целый гарем. Но дело в том, что она не подписывалась и на обманы. Вы не дали ей выбора. Действуя у кого-то за спиной, вы по определению действуете в одностороннем порядке.

Удивление Дона сменилось облегчением.

– Я люблю свою жену, но люблю и других женщин. Таким уж я родился. Мне даже на пользу признать это. Я никогда не говорил об этом ни Кэтлин, ни самому себе.

Теперь мы вышли на новый уровень правды. Зачастую после измены я слышу, как провинившиеся партнеры обещают больше никогда не смотреть на других мужчин и женщин. Но это лишь провоцирует новые тайны. Гораздо реалистичнее было бы сказать: «Да, меня будут привлекать другие люди, но я люблю и уважаю тебя и не хочу снова ранить, поэтому я не буду потакать своим желаниям». Это более честное – и более достойное доверия – заявление.

Поняв, что именно Дон хочет сказать жене, мы сосредоточились на том, как провести разговор. Я предложила, чтобы он начал с письма. Написанного от руки, потому что так оно становится более личным, и переданного лично в руки.

Перед Доном стоит три задачи. Во-первых, взять ответственность за свое неподобающее поведение, в частности за ограничение их близости, обусловленное тем, что он предоставлял жене лишь фрагмент своей разделенной личности. Во-вторых, признаться жене в своих слабостях и объяснить, как он годами оправдывал себя за ее счет. В-третьих, выразить свою любовь к ней и готовность бороться за их отношения.

Многолетняя практика привела меня к выводу, что любовные письма гораздо более полезны для исцеления, чем более типичная терапевтическая практика, в ходе которой неверный партнер составляет исчерпывающий список своих прегрешений – отелей, свиданий, поездок, подарков. По моему мнению, Дону необходимо было признать, что он мастер обмана. При этом я сочла, что его жене не пойдет на пользу узнать подробности каждой его лжи.

Вернувшись ко мне через неделю, Дон сказал, что Кэтлин тронула искренность его письма, но в то же время она проявила осторожность. Ей хотелось верить мужу, но она боялась ему доверять. Я надеялась, что для этой пары все кончится хорошо. Хотя Дон и предоставлял себе тайные и эгоистичные привилегии, он всегда любил жену. С самой первой встречи я услышала это в том, как он говорил о ней – с уважением, восхищением и обожанием. Кэтлин была глубоко задета, но тайная жизнь Дона ничуть не уменьшила ее любви и уважения к нему – как и к самой себе. Она была решительно настроена не дать этому кризису переписать всю их историю.

Следующие несколько месяцев я давала Дону советы, пока он заканчивал свои длительные отношения с Шерил и Лидией, стараясь сделать это как можно мягче. При этом он продолжал восстанавливать близость с женой. Когда Кэтлин спрашивала о его любовницах, он не раз срывался и лгал ей в ответ, потому что ложь стала для него условным рефлексом. Отказаться от этой вредной привычки будет непросто, но Дон работает над собой. Всякий раз, давая честный ответ, он поражается его простоте. Трудности для Дона и Кэтлин еще не закончились, но у меня такое чувство, что они преодолеют этот кризис и станут еще сильнее и ближе друг другу.

Как много вы хотите знать?

Я работаю по обе стороны обмана – даю советы отъявленным лжецам вроде Дона, но также и консультирую тех, кто стал жертвой нечестности. Мы склонны полагать, что люди хотят знать как можно больше, и осуждать самообман всех тех, кто предпочитает оставаться в неведении.

Кэрол всегда знала, что ее муж – алкоголик. Однако до недавнего времени она и не подозревала, что он любит смешивать выпивку с посещением публичного дома. Перечисляя свои варианты, она признается, что не уверена, хочет ли знать больше. «Решать вам, – говорю я ей. – Ничего страшного, если вы не захотите выяснять подробности. Пусть он сам несет весь груз этого знания и решает, каким хочет быть мужчиной и человеком».

Другие хотят знать все в деталях. В попытке защитить их от информационной перегрузки я напоминаю, что нам всегда приходится мириться с последствиями любого знания. Я часто спрашиваю: вы действительно хотите услышать ответ на свой вопрос или же вы хотите, чтобы ваш партнер узнал о существовании этого вопроса?

Различают два типа вопросов: детективные, которые нацелены на выяснение гнусных подробностей случившегося, и следственные, которые нацелены на определение смыслов и мотивов.

К детективным относятся следующие вопросы: сколько раз ты с ним спала? вы занимались этим в нашей постели? она кричит, когда кончает? так сколько ей лет? ты сосала его член? она бреет волосы? она позволила заняться с ней анальным сексом? Детективные вопросы усиливают боль и причиняют новые травмы, поскольку провоцируют сравнения, которые всегда оказываются не в вашу пользу. Да, вам стоит знать, безопасный был секс или вам пора сдавать анализы. Да, вам стоит знать, не пора ли волноваться за состояние своего банковского счета. Однако, возможно, вам не стоит знать, блондинка она или брюнетка, настоящая ли у нее грудь и больше ли у него пенис. Допросы, запреты и даже вещественные доказательства не успокаивают ваши главные страхи. Более того, они затрудняют примирение, а если вы решаете расстаться, становятся предметом судебных разбирательств. Иная организация следствия может создать более благоприятные условия для восстановления доверия.