– Ну что ж, отдай тогда маме, – Светлана протянула девочке шелковую улику, – и скажи, что его соседка у себя нашла, передает с наилучшими пожеланиями в семейной жизни.

– Хорошо, – радостная Катюшка схватила шарф и помчалась к дому. Светлана сделала вид, что тоже убирает траву у забора, а сама ждала. Чуйка ее не подвела. Минут через пять в огороде показался внешне и внутренне встрепанный Андрей:

– Приветствую, – подошел он к пограничному забору.

– И наше вам, – нехотя ответила ему Светлана. Андрей ей категорически не нравился – что-то в нем было неприятное, хотя он всегда был вежлив, не отказывал, если возникали проблемы с машиной, и так по мелочам.

– Тоже вся в трудах? – видно было, что он пытается найти повод для разговора о неожиданной находке.

– Ну а как же, весной возни меньше, – Светлана ждала. Андрей помялся еще немного, а потом, глядя куда-то мимо соседки, промямлил:

– Катюха тут шарф Маришкин принесла – говорит, ты нашла…

– Нашла. Раз кто-то теряет, то кто-то и находит.

– А где… где он лежал? В огороде не мог – чистый… или ты стирала его?

– Еще не хватало мне за твоей бабой тряпки стирать, – сдержанность Светланы моментально улетучилась. – Она в другой раз трусы позабудет – тоже постирать? А может, еще и погладить? Чтоб не стыдно снимать было перед моим мужем!

– Что? – Андрей побледнел. – Ты что городишь? Как ты смеешь такие вещи говорить? – казалось, он готов ударить ее, но Светлана была не из пугливых – если понадобится, сама любого «устаканит», Андрей это явно почувствовал и в наступление не торопился.

– Смею. Я тряпку эту под диваном в спальне нашла, – приврала немного женщина. – Как она туда попала – пускай твоя мадонна перед тобой отчитывается. Своему Рафаэлю я сама навтыкаю, если все правдой окажется, да только вот старая истина: сучка не захочет, кобель не вскочит. Бывай, сосед, – она повернулась к нему спиной и ушла в дом, ни разу не оглянувшись.

– Не знаю, какой у них там состоялся разговор, меня это уже не касалось, – Устинова спокойно сидела перед участковым, словно отчитываясь о проделанной работе, – у меня своих разборок полно. Мужа прижала дома к стене, но он оказался старым партизаном: не раскололся, никакие мои доводы не слушал, все отрицал. Вот только после беседы со следователем все мне рассказал. Понял тогда, что может всего лишиться – свободы, честного (хоть и слегка замаранного) имени, семьи… В общем, если кто и виноват в смерти Маринки – то это я. Косвенно, конечно: не надо такие вещи мужьям рассказывать, да еще ревнивым. Ну да я за свою семью боролась, а на войне все средства хороши.

– Вы потом еще с Мариной Борисовной пересекались? По словам свидетелей, это Андрей Морган поставил вас в известность об измене вашего мужа и вы, якобы, облили ее навозом, блузку испортили.

– Нет, этого не было. Не знаю уж, откуда ваши свидетели такими сведениями располагают, да только не трогала я ее, встреч не искала. Хотя, как стало ясно, выводов она никаких не сделала – так и продолжала с муженьком моим фестивалить. Теперь Бог ей судья, а моему кобелю впредь наука, как по чужим бабам шастать. Еще есть вопросы у тебя, Ильич? А то мне и взаправду бежать надо – дел накопилось много, если вовремя не управимся – погорит вся работа за осень, без премии останемся.

– Да все, пожалуй, у меня к тебе, Светлана Владиславовна, подпиши протокол – и свободна, – он подвинул к женщине исписанные листы и дал ручку. Светлана, не читая, быстро подписала, попрощалась и ушла, тихо прикрыв за собой дверь. Филиппов выждал еще несколько минут и набрал номер Шуваловой.

Галина Викторовна тем временем покидала офис компании «СУЭС». Ничего интересного она там для себя, и для дела тоже, не нашла. Встретили ее уже в полной боевой готовности, предоставили небольшой кабинетик, принесли личное дело Андрея Моргана из отдела кадров. Тоненькая папочка, ничего особенного: заявление и приказ о приеме на работу, характеристика, автобиография, резюме. Обычный человек, стабильная жизнь, не замечен, не состоял. Не хочется верить, что он может быть причастен к смерти жены – как-то уж слишком все на него указывает. Шувалова посмотрела на часы: рабочий день заканчивается, а ей надо еще с людьми побеседовать. Она собиралась переговорить с мастером участка, на котором работал Морган, начальником смены и бригадиром, однако выяснилось, что работает сегодня другая смена, нужные ей люди отдыхают. Что ж, с мастером участка она побеседует сегодня, а тем двоим позвонит и назначит время уже у себя в кабинете.

Филиппов звонил, у него ничего нового. Снова всплывает Морган. Понятно, что без него ничего не обошлось – если не он сам, то с его подачи все произошло. Как-то все равно замешан в деле этот человек. Что ж, посмотрим. Жаль, конечно, будет, если он окажется виновен, жаль его маленькую дочку – малышка останется круглой сиротой: мать погибла, отец окажется в заключении на долгие годы. Конечно, преступник должен ответить за содеянное, но при совершении правосудия страдают и ни в чем не повинные люди – близкие преступника. Совершив зло, человек разрушает не только судьбы тех, кто пострадал от его рук, но и судьбы своих близких, родных, друзей – свою, наконец. Если бы люди могли осознать последствия, сколько зла на земле можно было бы предотвратить. Да, если бы… «Бы» как раз и мешает…

– Здравствуйте. Можно? – в дверь просунулась голова мужчины средних лет. – Я – Фефелов, мастер производственного участка. Мне передали, что меня следователь ждет.

– Да-да, проходите, – Шувалова заглянула в шпаргалку на столе, – проходите, присаживайтесь, Михаил Сергеевич.

Фефелов прошел к столу и сел напротив Шуваловой. Мужчина был среднего роста, широкоплечий, с крупными руками и квадратными, словно обрубленными, пальцами. Серо-зеленые глаза смотрели беспокойно, конечно – не каждый день оказываешься перед следователем. Высокий лоб, короткая стрижка «под ежика», темно-русые с проседью волосы. Интересный мужчина – на таких женщины обращают внимание.

– Я пригласила вас для беседы в связи с последними событиями. Скажите, вы знакомы с Морганом Андреем Владимировичем?

– Скажем так, лично – ну, то есть близко – не знаком, но знаю его по работе. Знаю также, что горе у него случилось – жена погибла. Мы тут сбор средств объявили, чтоб помощь оказать семье.

– Значит, вы в курсе того, что произошло в семье вашего работника. Скажите, а что собой, по-вашему, представляет Андрей Владимирович?

– Я же сказал вам, что мало его знаю. Во-первых, он работает у нас совсем недавно, еще не особо засветился, а во-вторых, он сам по себе человек нелюдимый, в глаза не лезет никому.