— Мы здесь, зайка, — сказал отец.

Он обнял маму за талию — этот жест понравился Ане. Смирнов прицелился фотоаппаратом.

— Давай, малая, — поторопила Катя.

Аня прочистила горло:

— Пиковая Дама, приди.

Прислушалась к шорохам. Участники ритуала словно находились внутри огромной трубы, привыкшие к постоянному гулу и не всегда способные отчленить его от тишины. Полумрак шуршал и поскрипывал, гудел насмешливо.

— Пиковая Дама, приди.

Катя чуть отступила — и лицо утонуло во мраке, сделалось черным, смазанным. Катя снова качнулась вперед, тени всосались обратно в глазницы и скулы.

Пламя, стелившееся влево, резко выпрямилось, задергалось, затрепетало отчаянно, желая покончить с собой — потухнуть. Аня заслонила фитиль ладонью, но это не дало никакого результата. Неощутимый сквозняк словно бы дул сквозь кости и плоть, шугая желтый язычок.

— Не вмешивайтесь, — напомнил Смирнов. Видимо, родители насторожились в коридорном зеве. — Они сами должны…

— Пиковая Дама, приди.

Губы пересохли и слиплись. Катя вручила кольцо — гнутую полоску зеленоватого металла. Аня поддела его указательным пальцем. Девочки всматривались в зеркало, затаив дыхание и не моргая. Глаза слезились от напряжения.

— Долго еще? — не выдержала Катя.

— Ждите, — прошептал дядя Юра. — Не отвлекайтесь.

Катю хватило минуты на полторы.

— Мы что-то не так сделали?

Молчание. Рябь прошла по амальгаме, как по застоявшейся болотной воде. Аню обдало холодом. Очертания Кати двоились, в то время как отражение Ани оставалось четким.

«Кто-то стоит у нас за спинами», — осознала девочка.

Голова третьего участника представления норовила выплыть из-за Катиных волос. Тончайшие жгутики, прожилки тьмы расползались по зеркалу.

— Она здесь, — сказала Аня не своим голосом.

Щелкнул фотоаппарат. Вспышка ударила по сетчатке. Щупальца образовывали гнездо внутри овала.

— Пока нет, — возразил Смирнов.

Но эти длинные отростки, шевелящиеся за плечом окаменевшей Кати… — это же пальцы! Пальцы ведьмы с нестрижеными острыми ногтями.

— Ты видишь? — спросила Аня.

— Нет.

— Лола бы почувствовала, — сказал Смирнов. — Продолжайте.

Аня все таращилась на силуэт, с небольшой погрешностью повторяющий силуэт Кати, вписанный позади, но не умещающийся полностью.

— Это она! — Аня оглянулась.

— Не оборачивайтесь! — приказал Смирнов.

— Черт тебя дери, — вспылил папа. — Если Аня говорит…

Катя, задев рукой, нагнулась и сдернула полотенце. Девочки ахнули. Дохлая канарейка валялась в кучке перьев. Птичье сердечко лопнуло, не совладав с ужасом.

Сдавленно вскрикнул Смирнов. В коридоре выключился свет. Тьма наехала адским локомотивом из туннеля. Краем глаза Аня увидела, что папа пытается вмешаться, но дядя Юра преграждает ему дорогу:

— Нельзя! Вы подвергнете их опасности.

С отражениями творилась явная чертовщина. Они клонились в разные стороны словно тростник на ветру. Лишь одна фигура стояла прямо, неумолимо, незыблемо. Ночная гостья, шептунья, с дырами безжалостных глаз. Теперь и Катя заметила.

— Она… она рядом!

— Папа!

Книги вылетели из шкафа и застучали об пол. Полка сплюнула стопку фотографий и патефонных пластинок. Плюшевый медвежонок кувыркнулся с кровати. Упала коробка — на половицы просыпались игральные карты. Покатился клубок ниток.

Девочки вертели головами.

Бах! — Дверь захлопнулась, отсекая их от коридора и защиты.

Аня завизжала. Руки схватили ее сзади. И они были слишком ледяными и слишком сильными, чтобы принадлежать Кате. Пиковая Дама развернула свою избранницу и посмотрела ей в глаза.

Свеча потухла.

Воцарились хаос и тьма. Кричала Марина, барабаня в дверь — там не было никаких запоров, но створки будто гвоздями приколотили к дверной коробке. Мысли Антона метались напуганными канарейками.

Пиковая Дама прямо сейчас убивает его дочь!

— Анечка!!!

Антон разогнался и грохнул ногой в дверь. Хлипкое полотно не поддалось.

Смирнов включил фонарь — луч разбросал по коридору тени.

Уже втроем они боролись с ДСП.

«Почему крики прекратились? — вопрошал себя Антон. — Что происходит?»

— Раз-два…

Мужчины врезались в створки — и дверь таки распахнулась настежь. Антон повалился на четвереньки, но сразу вскочил. Луч вспорол мрак, выдернул разрозненные фигурки. Катя скорчилась в углу, закрыла ладонями лицо. Аня стояла на коленях у зеркала, словно молилась ему. Живая… еще пока живая…

Чувствуя, как сопротивляется, не подпускает его к дочери сгустившаяся темнота, Антон пробивался через комнату. Воняло дохлятиной и болотной водой.

— Стойте! — окликнул Смирнов откуда-то издалека.

Для Антона не существовало ни Экзорциста, ни стен. Он брел в пустоте и видел единственную цель — дочь, поглощаемую зеркалом.

— Господи! — взвыла Марина. — Да сделайте же что-нибудь!

— Аня, — закричал Смирнов, — верни ей кольцо! Постарайся!

Девочка услышала команду. С огромным усилием, будто выкарабкиваясь из зыбучего песка, она потянулась вниз. Вероятно, безделушка выпала на пол. Луч скользил по белому лицу Ани. Антон увидел, ужаснувшись, вмятины на нежном горле дочери. Ее душили, прямо сейчас пытались задавить. Мягкие волосы, презрев законы физики, торчали, накрученные на незримый кулак. Но Аня сопротивлялась, рвалась из смертельных объятий. Пальцы искали кольцо, но не находили в складках полотенца.

Антон совершил рывок — его обдало смрадом. Громадный зверь дохнул своими гнилыми легкими. Тело впечаталось в преграду и было отброшено к кровати. Антон проехался по половицам, приложился затылком о металлическое изножье…

Демон бесновался, легко расшвыривая вещи и людей. Клетка с дохлой канарейкой пролетела снарядом, шмякнулась в стену. Откатились пластинки. Трещали страницы книг. Игральная карта, замусоленная дама пик, спланировала на увеличивающуюся груду дачного имущества.

А хуже всего была колыбельная, сопровождавшая этот спектакль. Песнь болот, где вместо земли чавкали клубки червей, тошнотворная кольчатая масса. Песнь пустых поселков и мумий в сухих подвалах. Песнь ползущих сквозь тайгу беззубых старух.

Возможно, когда-то Анна Верберова услышала эту мелодию — она явилась ее грешной черной душе, срезонировала, стала спутницей убийцы.