Уже одетый, он вышел в коридор.

— Далеко здесь автобусная остановка?

— Я тебя подвезу. — Антон зазвенел ключами. — Только закину семью домой.

— Жаль, что так вышло с Лолой, — сказала Марина.

Канарейку закопали на заднем дворе, за огородом.

— Проведывайте ее могилку.

— Обязательно будем. — Марина обняла Смирнова, немало удивив. — Спасибо за все.

На улице он вдохнул полной грудью воздух.

— Теплеет.

У ног что-то блеснуло. Красный камушек, зеленоватый металл. Рюмины и Катя шли к припаркованному за калиткой автомобилю. Смирнов вынул носовой платок и незаметно прихватил им кольцо. Сунул в карман.

— Чего вы, дядь Юр? — позвала Аня.

— Ничего… — Он улыбнулся фальшиво.

«Вольво» покидал пустынный дачный поселок. На повороте Смирнов приотворил дверцы и вышвырнул кольцо в грязь. Платок упорхнул по ветру, запутался в кустах.

Тревоги отстали, как запыхавшиеся гончие. В одиннадцать Антон высадил дам у скопления бетонных каркасов. Башенные краны напоминали жирафов или диплодоков. Олег зачитывался книжками про динозавров…

— До свидания. — Аня помахала рукой.

Какие чудесные люди, затосковал Смирнов. Дома никто не ждал. Даже канарейка. При взгляде на Катю сердце заходилось от мысли, что Олегу сейчас было бы столько же лет. Он учился бы в университете, влюблялся, фотографировал и путешествовал.

— Может, когда-нибудь увидимся. — Смирнов подмигнул девочкам.

— Я скоро приеду, — сказал Антон, заводя двигатель.

* * *

Автомобиль ехал на север, дома сменились пологими балками и сосняком. Смирнов постукивал ладонью по ребру саквояжа.

— Как теперь жить? — спросил вдруг Антон. Вопрос риторический. — Как спокойно жить, притворяясь, что всего этого не существует… рядом с нами? Бриться, зубы чистить…

— Научитесь, — сказал Смирнов. — Если не хотите сойти с ума.

«Вольво» проскочил мост и журчащую, освободившуюся ото льда речушку.

— Та история, — промолвил Смирнов, — про девушку Марту. У нее есть продолжение.

— Поделись же.

— Помните, я говорил, что общался с Мартой по скайпу? Через пару дней я проснулся среди ночи…

Смирнов прикрыл глаза. На внутренней стороне век он увидел свою спальню и фигуру, стоящую у изножья кровати. Человек бесшумно вошел в дом и наблюдал за спящим Смирновым. В полутьме, прореженной лунным свечением, серебрилась шерсть. Короткая, слипшаяся, в проплешинах. Ночной визитер был одет в фиолетовый костюм и белую накрахмаленную рубашку, бордовый галстук свисал как собачий язык. А к потолку торчали уши.

— На нем была маска, — сказал Смирнов.

Человек-заяц обхватил пальцами набалдашники старомодной панцирной кровати. Пружины скрипнули под дернувшимся Смирновым. Фигура качнулась к нему, от изящных аристократических запястий поднимался сизый дымок.

— Позови меня, — ласково промурлыкал демонический гость.

С полки упала на ковер книга. И Смирнов знал, какой именно это томик. Коричневый, с крестом о трех перекладинах.

* * *

— Он хотел, чтобы я воспользовался заклинанием, — сказал Смирнов Антону. — И в ту минуту я тоже этого хотел. Такое неудержимое желание. Оно душит, разрывает изнутри. Ведь я мог попросить что угодно. Даже…

В голове прозвучал мягкий вкрадчивый голос:

— Я воскрешу твоего мальчика.

Смирнов потянул себя за бороду. Антон смотрел пристально.

— Даже оживить сына. Он искушал меня. Соблазнял.

— Но ты не поддался.

— Я не поддался, — подтвердил Смирнов.

В памяти фигура человека-зайца растворилась сизым дымом. Комната опустела.

— Зло нельзя победить раз и навсегда, — сказал Смирнов. — Оно неусыпно ждет, когда мы совершим ошибку. Чтобы воспользоваться слабостью, сыграть на нашем горе. Оно становится шепотом. — Смирнов почесал висок. — Оно пытается убедить меня, что я не провел обряд лишь потому, что никто на свете не любит меня и мне некого было бы приносить в жертву бесам.

— Хочет, чтобы мы казались себе плохими, да?

— Плохими и грязными. Не забывайте, Антон. Вы — хороший, добрый парень. Верьте в свет, который в вас есть. Так вы сможете сосуществовать с червоточинами в реальности.

По лобовому стеклу скользнула тень. Облака сошлись над трассой, заслонили от солнца лысую рощу. Смирнов оглянулся, провожая взором черную корягу у отбойника.

Стрелка спидометра резко съехала влево. «Вольво» остановился. Антон повозился с ключами.

— Да что ж за напасть…

Смирнов рассматривал в окошко лес, тени за деревьями.

…А тени смотрели на забуксовавший автомобиль.

Свет померк, заслоненный то ли тучами, то ли легионом мигрирующих птиц. Вороны истошно каркали над микрорайоном, разевая клювы. В кабине подъемного крана пожилому рабочему срочно захотелось перекреститься: желание, не возникавшее много лет, с тех пор, как умерла его набожная мать. Крылатое воинство кружилось, образовывая громадную форму, которую при известной доле фантазии можно было принять за женскую фигуру. Вон ноги, вон руки — точно великанша, парящая в небе. Крановщик включил маяки на стреле и осенил себя крестом.

Ветер вспенивал мутные лужи. Оцинкованный забор дребезжал. Одна его секция выломалась и полетела, лязгая, в кювет.

Шестилетняя девочка, принимавшая ванну, опустила в воду резиновую куклу и держала ее под слоем пены, мурлыча мелодию, никогда прежде не слышанную.

Бродяга, спрятавшийся от холода в недрах стройки, ойкнул, схватился за сердце и выронил пузырек со спиртом. Стекляшка еще катилась по бетону, а бродяга был уже мертв. В его глазах отражались незастекленный оконный проем и клочок неба, вороны и облака.

Что-то огромное и черное двигалось к микрорайону.

Но лишь единицы это почувствовали.

Створки лифта разомкнулись, выпуская на этаж.

По пути к подъезду мама вспомнила, что холодильник пуст, и отлучилась за продуктами, попросив Катю посидеть с Аней десять минут.

Аня отперла дверь. Она соскучилась по квартире, знакомой и родной обстановке. И квартира будто обрадовалась ее возвращению: закапал кран, забурчал холодильник. Клён приветливо поскоблил ветвями по карнизу.

Даже филиал маминого музея — гостиная — не выглядела мрачно.

Девочки прошагали на кухню. Им многое предстояло. Не самое приятное, жизнь — отнюдь не фильм с хеппи-эндом. Например, похороны Чижика. Но думать об этом сейчас не было сил. Катин телефон басил мясистым хип-хопом. Дабы отпраздновать победу, Аня смахнула с чайника полотенце и водрузила посудину на плиту, попутно отразившись в нержавейке.