Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да, но лишь в том случае, если выйдет замуж за того, на кого ей укажет французский престол.
— Пока мы еще не слыхали от вашей регентши ни одного дельного предложения, — замечает Дюваль.
— Напротив. Мы предоставили вам целых два.
— В самом деле? Мелкого хлыща-барона и готового рассыпаться старого лизоблюда, который ей в деды годится? — Дюваль небрежно указывает на другой конец зала, и я замечаю седобородого старца, мирно дремлющего в кресле. — Вы что, всерьез полагаете, что один из них мог бы ей подойти?
Жизор безразлично пожимает плечами.
— Что ж, — говорит он. — Значит, мы в тупике.
— В который раз, — кивает Дюваль.
Он коротко откланивается и уводит меня прочь.
Когда посланник больше не может нас слышать, я заново приглядываюсь к человеку, задремавшему в кресле. И почти сразу чувствую, как меркнет и трепещет в нем душа: ни дать ни взять, мерцающий огонек готовой погаснуть свечи.
— Герцогиня правильно делает, не желая принимать женихов, которых ей навязывают французы, — говорю я Дювалю. — Вот этот, например, не позже чем через две недели помрет.
Он замирает на месте и тоже смотрит на старика:
— Ты видишь на нем метку Мортейна?
— Нет, он просто умирает от старости и от какой-то болезни, которая медленно подтачивает его силы.
— И ты все это можешь сказать, просто посмотрев на него?
Я киваю, довольная, что мои умения впечатлили Дюваля. Он хочет сказать что-то еще, но тут ему на плечо опускается тяжелая рука.
— Умеете же вы, Дюваль, едва появившись, всех настроить против себя! Сперва взбесили маршала Рье, теперь вот посланника.
Мы оборачиваемся. Стоящий перед нами мужчина толст и высок, лицо сплошь заросло колючей черной бородой. Губы шевелятся в ней, как два розовых слизня. Он разглядывает меня со всей зоркостью голодного ястреба. На миг мне мерещится нечто леденящее в глубине его глаз, но это ощущение минует тотчас же. Может, это всего лишь подает голос мой темный страх перед мужской похотью?
— Граф д'Альбрэ, — довольно-таки холодно приветствует его Дюваль. — Что привело вас в Геранд?
Так вот он каков, человек, которому покойный герцог обещал в жены свою двенадцатилетнюю дочь!
Граф хитро подмигивает Дювалю:
— О, ваше всегдашнее остроумие!
— Покамест не заржавело, — отвечает Дюваль. — Позвольте вам представить Исмэй Рьенн, мою кузину.
Я со всей подобающей скромностью опускаю глаза и приседаю в поклоне.
— У меня тоже есть, хм, кузина, — говорит граф. — И я ее очень люблю.
Граф берет мою руку и подносит к губам. Они влажные и мясистые. Я содрогаюсь от никакими словами не передаваемого отвращения. Меня начинает трясти. Сейчас выхватить бы кинжал и…
Дюваль, что-то уловив, дотрагивается ладонью до моей спины, и я благодарна ему. Его прикосновение помогает мне справиться с тошнотой.
— Весьма польщен, милочка, — бормочет д'Альбрэ.
— Это большая честь для меня, господин мой, — лепечу я.
Как только моя рука высвобождается из его лапы, я прячу ее в пышные складки платья и там — ничего не могу поделать с собой — вытираю о ткань.
Граф д'Альбрэ улыбается мне так, словно мы давно дружим домами и притом нас связывает некий секрет, к которому не допущен Дюваль.
— Только не позволяй Дювалю совсем уморить тебя этими его вечными разговорами о политике, дитя мое, — говорит он. — При дворе девушку ждет масса удовольствий куда более утонченных! Не пропусти их!
Явственная насмешка в его голосе не оставляет сомнений, о каких именно удовольствиях идет речь.
— Д'Альбрэ, моя кузина очень молода, она выросла вдали от больших городов, — говорит Дюваль. — Поискали бы вы себе более подходящую дичь.
— Дюваль, что за чепуха! Я лишь хотел сказать, что при дворе всегда рады свежему личику. Ну и намекнуть заодно, что рядом со строгим занудой вроде вас недолго и заскучать. — И д'Альбрэ поворачивается ко мне. — Вот погоди, дитя, он еще бросит тебя одну где-нибудь в уголке и уйдет к старикам беседовать о политике. Тут-то я тебя и найду!
Я крепко подозреваю, что после такого обещания мне будут сниться кошмары. Он же улыбается так, словно посулил луну с неба.
Дюваль хмуро глядит на него. Его неприязнь к графу распространяется кругом, точно морской туман. Я даже удивляюсь, отчего ее не видят все остальные.
Д'Альбрэ подмигивает мне:
— Значит, договорились? Просто найди меня, когда заскучаешь.
И с этими словами он неторопливо уходит.
Дождавшись, когда он отойдет подальше, я даю волю негодованию:
— Да как мог твой отец пообещать ему руку своей дочки! Поверить не могу! Он же старик! И вдобавок негодяй, каких мало!
Взгляд Дюваля означает только одно: «Убедилась? А что я тебе говорил?»
— Ему хоть есть дело до самой герцогини, или он только за приданым охотится? За ее герцогством?
Дюваль кривится от отвращения:
— Конечно, в первую голову он желает наложить лапу на ее земли. Но и взять в жены юную девушку, притом очаровательную и красивую, — тоже перспектива не из последних! — При этих словах лицо Дюваля становится жестким и опасным. Я хочу расспросить его, но он продолжает: — А теперь идем. Я должен еще кое-кого тебе показать.
Жар его ладони беспрепятственно проникает сквозь тонкий шелк рукава. Я бы отстранилась, пожалуй, но его тепло гонит прочь ощущение ледяного холода, оставленное прикосновением д'Альбрэ.
Дюваль ведет меня наверх по широкой каменной лестнице, потом из одного коридора в другой. Я постепенно осознаю, насколько в действительности велика герцогская резиденция в Геранде. Одолев множество поворотов и переходов, Дюваль останавливается перед массивной дубовой дверью и стучит. Ответа нет, и тогда он попросту отворяет дверь и входит.
Мы оказываемся в роскошной приемной: вдоль стен — узорные кресла, сами стены завешаны бархатом, в камине горит огонь.
— Зачем ты меня сюда привел? — интересуюсь я.
Получается несколько резковато.
Дюваль выпускает мою руку и принимается расхаживать по комнате туда и сюда. Он заглядывает за все портьеры и шторы, подходит к маленькой двери в дальнем углу и убеждается, что она как следует заперта.
— Затем, что решил свести вас с герцогиней лицом к лицу и воочию убедиться, кому ты в действительности служишь.
Тотчас же отворяется главная дверь, и в комнате собственной персоной появляется герцогиня. Она в самом деле очень молода, но держится гордо и даже несколько вызывающе. Лоб у нее высокий и благородный, щеки по-детски округлые, в карих глазах светится недюжинный ум. Было бы ошибкой недооценивать ее, но она так юна, что, готова спорить, многие впадают в этот соблазн!