послал, – невольно рассмеялся Михайла. – Что пришли – правильно сделали. Девок заблудших искать – Младшей стражи забота. Не сомневайтесь, сегодня же людишек пошлю.

– Благодарствуем, господине. Спаси тя Бог!

Миша не обманул – тотчас же после ухода мужичков вызвал к себе свободного от дежурства Вельку, велев забрать с тренировки человек трех да организовать поиски.

– Кто-кто пропал? Звенислава? – уточнив, десятник тряхнул рыжими вихрами. – Да я ее на дне моря сыщу!

Вечером парились. Как обычно, в бане у старосты Аристарха Семеныча – там от чужих глаз подальше. Как обычно, дед Корней Агеич накидал на камни кипятка с избытком. Непростой был кипяток – с кваском смешанный, оттого и пар ароматный – жито!

Немой Андрей ухмыльнулся, схватил веник да жестом показал Мише – ложись-ка, мол, на полок – попарю.

Ну, куда деваться…

Растянулся Мишаня…

– Эх, хорошо! Ой, славно… Не, не, поддавать не надо, дед!

Ага, послушался воевода, как же! Хоть и стар, и далеко не здоров – а парок любит! Зачерпнул полкорца…

– Н-на!!!

– Ай, молодец, деда! Уши в трубочку…

Даже староста Аристарх крякнул:

– Ох уж! Ужо!

– Погодьте, – засмеялся дед. – Еще Сучок явится… Уж этот-то без парка не живет!

Накаркал! Миша еще парился, когда из предбанника донесся чей-то голос… Распахнулась дверь…

И – вот вам Кондратий Епифаньевич – Сучок – плотник и архитектор от Бога!

Заглянул – скривился:

– Чего тут мерзнете-то? А ну, Корней Агеич, дайка сюда корец!

В баньке и поговорили. Обо всем. Где еще и говорить? Тем более – все свои были. И – без баб. А то женсоветы эти – длинные языки… Тьфу!

А так быстренько все важное порешили: первым делом – усилить посты Младшей стражи, особенно – в самых «проблемных» местах, удобных для быстрого и внезапного нападения: на перекатах, в урочищах, у старого языческого капища тоже… Про капище – это Сучок вспомнил. А еще пожаловался, что кто-то у него петуха со двора украл…

– Хороший был петух-то! Певучий!

– Дак петухов не за то ценят-то!

– Хорошо бы Костомаре-вдовице помочь, – к месту вспомнил Мишаня. – А, дед? Аристарх Семеныч, ты что скажешь?

– Так это «журавлей» дела…

– Постой-ка, Аристарче, – несмотря на старость, Корней Агеич соображал быстро – иначе б не оставался воеводой столько лет кряду. – Коли мы поможем – так вдовица-то нам благодарна будет. Не «журавлям»… Она ведь где-то на краю там?

– На краю, деда. Усадьбу ее лиходеи пожгли, людишек поубивали… Да я уж рассказывал!

– Подмогнем, – окатившись из шайки, покивал дед. – Чего надо-то? Людишек дадим… не во владенье, конечно, а так – в помощь… С владением уж пусть сама решает…

– Решит, – убежденно откликнулся Сучок. – Баба она хваткая, своего не упустит.

– К тому же наш человек! У «журавлей», – не преминул вставить Миша.

Да уж, вдовушка давно была «своей»… помогала…

– Житом поделимся, – между тем подсчитывал дед. – Лошадей, скотину… дадим – с отдачей… В этом-то я не сомневаюсь – отдаст. Тут, Мишаня, в другом дело… Подати князю кто за нее платит?

– Раньше – боярин Журавль… А ныне – сама.

– Сама… – Корней Агеич задумался. – Самой-то ей князя об отсрочке просить невместно. Кто она такая-то? Чай, не боярыня…

– Не боярыня… – согласился сотник. – Так я за нее и попрошу. Коль обещался.

– Коль обещался – проси, – воевода махнул рукой. – Слово свое держать надобно. Да и князю лишний раз себя показать – для сотника не худо… А ну-ка, поддайте-ка! А то что-то и впрямь замерзли!

Когда вышли из бани – уже смеркалось, уже накатывалась ночная тьма. Гремя цепями, лаяли за заборами псы, где-то мычали коровы, а вот запели – перекликаясь – петухи…

– От и мой-то петух – так! – припомнил Кондратам Епифаньевич. – Украли, гады… Ну, найду – кто… Ух! Красивый был петух… черный…

Утром явился Велька, с докладом о ходе поисков.

– Прочесали все Чернолесье, господин сотник! С собакой! Никого там нет. Я вот думаю – не ушли ли куда еще девы?

Михайла нахмурился:

– Или – кто увел?

– Думаю – сами, – упрямо набычился Велимудр. – Белых-то на Чернолесье – мало. Первый слой вышел – собрали. Подосиновиков – и тех кот наплакал. Одни лисички да моховики. Это потому, что сухо. У болот надо искать, где сыро. Там нынче грибы – там и девы.

– Хорошо, – сотник кивнул, поднявшись. Прошелся, глянул в окно, на двор, на показавшееся над дальними холмами солнце. Где-то в Ратном закукарекал петух, за ним второй, третий…

Велька тоже прислушался, хмыкнул…

– Ты чего смеешься-то? – резко обернулся Миша.

– Мимо колодца сегодня шел, так бабы из-за петухов ругались… Украли, мол… Да кому их петухи нужны? Чай, не голодный год. За забор выскочили – тут их собака какая – хвать! Или кошка.

– Ну, кошка вряд ли… А какой масти петухи? – сотник вдруг насторожился, пока еще вроде как ни с того ни с сего… но все же…

– Так говорил же – следить за своими птицами надо… А? Про масть не ведаю, господине. Я и не вслушивался-то особо. Так, мимо проходил. А что?

– Да, пустое…

Миша махнул рукой… и все же…

– Продолжайте поиски. Возьмите еще людей, все там болота обшарьте.

– Есть, господин сотник! Разрешите исполнять?

– Да. Впрочем, постой… – сотник задержал рыжего на пороге. – Все ж пошли кого-нибудь узнать – какой масти петухи пропали? Пусть потом ко мне забежит, доложит.

Выпроводив десятника, Миша вновь принялся ходить по горнице. Расстеленный на полу войлок заглушал шаги, отсутствие лавок вдоль стен делало помещение шире, лишь мешали полки на стенах – с посудой, принадлежностями для письма, шкатулками для всякой мелочи. Полки эти сотник шутливо называл – органайзер.

На столе, в деревянном ящичке, виднелась заранее нарезанная береста, рядом лежало писало – для срочных записей. Мали ли что в голову придет, вроде бы, кажется, и не очень-то значимее, да вдруг – пригодится?

Вот и сейчас Михайла остановился, присел в креслице, взял бересту… Нацарапал – «Чрн птх»… Плеснул из стоявшей тут же крынки кваску в большую псевдохохломскую кружку, напился, рассеянно посмотрел в окно… Со двора донеслось бравое:

– Ать-два… ле-вой… ле-вой…

Наставник Макар преподавал строевую…

– Правое плечо вперед… Ать-два… На стрельбище шаг-о-ом… арш! Песни запе-вай!

Аты-баты, шли солдаты строем на парад!

Может – сто, а может – двести с лишком лет назад!

И стояли девушки у обочин,

Им солдаты нравились очень, очень!

Миша заслушался. Хорошо пели – душевно! И шаг четко печатали… Все плашки дубовые во дворе повыбили – заново