полно – лето, торговые пути… Вот только кого считать подозрительными? Какие, так сказать, критерии?

«А? Что скажете, сэр Майкл? Хоть прям придумывай особый «Закон о подозрительных», как во времена Французской революции… Уж да, кровушка тогда текла рекой, и зверства творились ужасные, куда там язычникам! Законы о подозрительных, о врагах народа… доносы, комиссары… реквизиции, репрессии, казни… Но и «свобода, равенство, братство» оказались вдруг не пустыми лозунгами. Сословия-то отменили! Феодализм, крепостные повинности – к черту!

А по Налоговому кодексу Наполеона до сих пор все живут. Может быть, потому революция и «Великая»? Не из-за крови вовсе…

Ну, ну, что-то вы увлеклись, сэр Майкл! А ну-ка давайте ближе к делу. Итак – закон о подоз… Тьфу ты! Какой, к черту, закон? Просто критерии. Согласно управленческой науке – подчиненные должны понимать указания правильно. Собственно, это и в обыденном сознании, без всякой науки – так…

Итак – подозрительными являются…

Те, кто…

Кто – что?

Хм…

Те, кто навязчиво интересуется… состоянием фортификационных сооружений, расположением колодцев и мест забора питьевой воды, маршрутами тайной стражи, дислокацией наружных постов, вообще – Пограничьем, а также – производством вооружений – арбалетов и всего такого прочего.

Так? Так. Но это шпионы, выходит… А язычники-изуверы?

Обходят стороной церковь – ага-а! Это ведь как раз и признак. Да, здесь, в Погорынье, те еще христиане, по большей части – двоеверы-полуязычники. Но не изуверы, нет. В церковь ходят, и не только по праздникам, батюшку уважают вполне искренне… Вместе с тем священные рощи да камни тоже жалуют – ленточки разноцветные к деревьям привязывают, иногда и жертвы приносят – кур… Так, на всякий случай, чтоб старые боги совсем уж забытыми себя не чувствовали…

Церковь изуверы обходят… что еще? Амулеты всякие носят, да… Никогда не крестятся! Ну, та еще примета… Вот, пожалуй, и все. Странствующие волхвы же и вовсе не скрываются – посох, ожерелье, яростный взгляд. Это в городах их хватают, здесь же… По деревням да весям не боятся они никого!

Волхвы – да!

Однако не было в последнее время волхвов-то! Как-то не захаживали. Да Нинея – жрица Велеса, волхвица из древнего древлянского рода, после недавнего мора совсем потеряла былую силу. Даже правнучке Красаве не помогла приворожить кое-кого…»

– Господин… – вновь заглянул страж. – Кони и люди готовы. Ждут.

– Хорошо…

Собираясь, сотник ненадолго задумался – сам-то он сейчас возглавит поиски лично, проверит все урочища, капища… А вот кому бы поручить выявить подозрительных здесь, в Ратном?

Черт возьми… Так есть же такой человек! Тот умный и хваткий колченогий мужичок с покоса… Как его? Зевота Хромец! Гюряты Собакина, своеземца, обельный холоп… Ну, с Гюрятой договоримся…

Заехать! По пути – заехать.

Усадьба Собакиных располагалась на южной окраине Ратного, на самой околице. Едва сотник подъехал к воротам, как за оградою вскинулись, загремели цепями псы. Залаяли люто и злобно, на радость хозяину-куркулю… Что поделать, Средневековье – время неприветливое, даже к своим. Повсюду заборы, ворота, псы…

– Кого черт принес? – высунувшись из приоткрывшейся калиточки, нелюбезно осведомился сторож – угрюмого вида мужик с рыжеватой взлохмаченной бородою.

Правда, воротник тут же узнал Мишу, поклонился:

– Ой, господине… Посейчас… посейчас собачек-то приберу…

– Мне б с хозяином твоим потолковать, – хмыкнув, сквозь зубы процедил сотник.

– А нету хозяина! – слуга снова поклонился, тщетно пытаясь обрести благообразие или хотя бы видимость такового. – Засветло ишо на мельницу уехавши. Севечер будет.

– Добро, – покладисто кивнув, Михайла снова напустил на себя властный вид, как и подобало владетельному господину. Именно так и надлежало говорить с чужими слугами – и никак иначе. Иначе не поняли бы – ни слуги, ни все иные прочие. – Загляну на днях.

Поворотив коня, сотник махнул рукой своим – поехали. Отрядец у Миши нынче был небольшой, но справный: полдюжины ратников во главе с рыжим Велькой да две бой-девицы – Добровоя и Лана. Все в кольчужках, ратник – с длинным червленым щитом. Такого типа щиты – миндалевидные, закрывающие от стрел и копий почти всего воина целиком – именовались «ромейскими». Вполне эффективны, зато тяжеловаты и не очень удобны в неумелых руках. Потому сотник и приказал их взять – пусть юные воины тренируются. Так-то парни все преизрядны: четверо старослужащих – впереди на кауром коньке Регота Сивков, важно поглаживающий едва пробивающуюся бородку, сразу за ним – непоседа Глузд – и жеребчик ему достался столь же непоседливый, резвый… Дальше – конь о конь – двое приятелей-хитрованов – узколицый дылда Федул да жилистый и плечистый Мекша. Ехали – переглядывались, посмеивались тихонько… Вот девок на лугу увидали – приосанились… Впрочем, не только они. Глузд даже придержал коня, обернулся, глянул просительно на Михайлу – не прикажет ли господин сотник затянуть песню?

Господин сотник не приказал – некогда, наоборот, велел ход прибавить. Все разом пришпорили лошадей, и половчанка Лана та-ак взглянула на Глузда степными своими глазищами, что… лучше б и не смотрела вовсе! Смутила парня совсем, чертова девка!

Обе девушки – Лана и Войша – тоже были в ладно сидящих кольчужках, украшенных пущенной по рукавам и подолу золотой проволокой – не одни Мекша с Федулом такие модники были! Ну, девам простительно – на то они и девы, чтобы всегда о красоте думать.

Оставшиеся на лугу девчонки – юные прелестницы в васильковых да ромашковых венках – проводили парней восхищенными взглядами и разом вздохнули. Еще бы – кольчужки-то как сверкали! Больно глазам… Жаль, воины так быстро уехали… Впрочем, не все – оставшиеся в арьергарде первогодки – Доброгаст и Кирьян – все ж придержали коней, помахали девчонкам.

Те обрадовались, засмеялись, кто-то грабли с плеч сбросил… На сенокос, верно, шли девы, просто так в те времена по лугам никто не шлялся, все – с делом.

– Лана, – нагнала половчанку Войша. – Из лука подучишь меня бить?

Степнянка прищурилась:

– А ты меня – ногами биться!

– Ну, ясен пень – научу, – рассмеялась Добровоя. – Прям как на привал встанем.

– Договорились…

– И вот еще… – подъехав к подружке еще ближе, Войша понизила голос и даже чуть покраснела. – Ты это… говорят, как мужчин ублажать – много чего ведаешь… Прости, если что не так спросила.

– Все так – ведаю, – ничуть не обиделась Лана. – Конечно, расскажу…

Улыбнулась, сморгнув пышными загнутыми ресницами… вот только улыбка вышла какой-то грустной…

– Не везет мне на парней, – степная красотка вздохнула и потрепала лошадь по гриве. – А с тебя Ермил-десятник глаз не сводит. Я давно приметила.

– Ну уж… – Войша еще больше покраснела, щеки ее сделались