Но странник оказался на месте…

Он сидел на старом заросшем мхом бревне, глядя на мутную воду с отрешенным видом. У ног горел маленький костер, рядом на бревне разложена тряпица, на ней разломанная лепешка, несколько вареных яиц, косо обрезанный кусок сыра. Чуть дальше небольшой бурдюк и пиала.

Выглядел странник лет на семьдесят, но фигура крепкая, без старческой худобы. Голова посажена прямо, неровно обрезанные густые волосы едва-едва тронуты сединой. Крепкого холста штаны, короткая шерстяная туника, сверху старый выцветший плащ. На ногах нечто вроде мокасин с обтрепанными завязками.

Стук копыт он, несомненно, расслышал издалека, но даже не шевельнулся. И только когда мы подъехали почти вплотную, повернул голову. Резкие черты лица, кустистые брови, прямой нос и необычные светло-серые глаза. Выражение лица властное, уверенное, не очень-то подходящее для мирного странника, о котором все говорят как о человеке, несомненно, добром. Или у него доброта истинная – то есть с кулаками?..

– Это простое любопытство заставило сделать такой крюк? – неожиданно произнес он сильным звучным голосом.

– Не самое плохое свойство человека, – в тон ответил я, останавливая коня. – Доброго дня.

Мы с Михаилом слезли с коней, пустили их к кустарнику. Кони обученные, далеко не уйдут. Разве что к воде.

Странник спокойно смотрел на нас, словно перед ним были поселковые детишки, а не два здоровенных вооруженных типа.

– Пусть будет добрым, – согласился странник. – Разделите еду, раз уж отыскали меня.

В его голосе была насмешка.

Михаил развязал мешок и достал несколько свертков. Потом вытащил небольшую доску, которую мы использовали для импровизированного стола, выложил на нее припасы: вареное и копченое мясо, свежие, с печенью и сыром лепешки, душистый хлеб. В конце поставил кувшин с вином.

– Прошу, мэор, попробовать и наше угощение, – предложил он.

Странник покосился на снедь, качнул головой:

– Я не благородных кровей, мэор воин. Не стоит меня так величать.

Я сел на другой конец бревна, подхватил лепешку.

– Благородным человека делает не кровь и череда предков, а он сам. Не так ли, уважаемый…

Странник свободно взял тонкий ломтик копченого мяса, откусил, пожевал, с одобрением кивнул:

– Недавно коптили… Меня зовут Скел-А.

Прозвучало как «Скел-эА» или «СкелъА», сухой звук перед «А». Сразу не повторишь без привычки. Странник, видимо, это понял, чуть дернул уголком губ.

– Но все называют просто Скел. Я уже привык.

– Мэор Темалл. Но можно просто – Темалл.

– Метах, – представился Михаил.

– Хорошо сказали, просто мэор Темалл, – явил иронию Скел. – Человек может показать благородство, но оценить его должны другие.

– Да, самому о себе так говорить довольно нагло, – сказал я. – Но другие не всегда готовы признать превосходство кого-либо над собой. Как насчет вина, уважаемый Скел?

Странник без смущения достал из небольшого мешка деревянную пиалу, старую, с мелкими трещинами по бокам, и поставил на бревно. Я ловко наполнил ее, потом налил в две медные чаши, поставленные Михаилом.

– Ваше здоровье, Скел.

Странник с интересом проследил, как я легонько ударил краем чаши о пиалу. Отпил немного.

– И вино хорошее. За такое дорого берут на постоялых дворах.

– Подарок бургомистра.

Скел без всякого стесненья брал угощение, с удовольствием попробовал вино, довольно кивнул. Явно не первый раз угощается, привык не комплексовать. Может, и по бабам такой же ходок? А что, если хватает сил отмахивать такие расстояния, на одну девку-то чуток найдется.

Странник допил вино, аккуратно поставил пиалу на бревно и вытер губы.

– Благодарствую за угощение. Нечасто дворяне являют такое расположение.

– Пустое, уважаемый Скел. Еще вина?

– Хватит. Вино хоть и веселит, но чаще туманит голову. А в дороге голова важна не меньше ног. – Скел вдруг пристально посмотрел на меня, словно прицелился, а после паузы спросил: – Вы что-то хотели узнать? Или нужна помощь?

– А что, все обращаются к вам только за помощью?

– Помощь всем нужна, – с расстановкой произнес Скел. – Даже тем, кто богат и могуч. Им иногда даже больше, чем кому-либо. – Взгляд странника не уходил с моего лица, смотрел словно сквозь. Так смотрят бойцы, как бы мимо соперника, чтобы видеть его всего.

– Вы видите, как магики?

Скел едва заметно вздохнул, вдруг отвел взгляд.

– Странно.

– Что?

– Странно, что упомянули магиков.

Он замолчал, глядя в сторону. Я видел, что странник чем-то обеспокоен или удивлен. Чем?

– Нет, мэор Темалл, – негромко произнес Скел. – Я не вижу, как магик. Скорее чувствую. Людей, их желания, надежды, радость. Когда они ждут помощи или спасения. А вот вас и вашего друга я не… словно вы за завесой.

– Угу, – машинально проговорил я, вспоминая слова погибшего Гаюмана. Тот тоже нас типа не «видел». Интересно.

– Но вот что вокруг вас, рядом… это понимаю.

– Это как? – спросил Михаил.

Скел шевельнул плечами, на его лице возникло виноватое выражение.

– Вижу кровь на ваших руках. Вы ее недавно пролили. И прольете еще. Ибо вы воины, и в этом ваша суть.

– Мы не только воины, – вставил я.

– Но вы всегда готовы убивать. Правда, защищая себя или других. Потому и воины, а не бандиты и воры.

– Что еще?

Скел полоснул взглядом по моему лицу, мотнул головой, словно не хотел отвечать. Потом вдруг как-то мягко сказал:

– Я думаю, боль еще живет в вас. Вы страдаете. Ваше нутро горит от злости и ненависти. Только вот можно ли ненавидеть близкого человека?

Я почувствовал, как закаменело мое лицо. Словно клеем стянуло. И в голове застучало. Какого черта?!

– Иногда надо прощать, – продолжил Скел. – Даже если нельзя. Даже если не можешь.

Михаил с тревогой посмотрел на меня, нахмурился, не понимая намека этого загадочного странника.

Черт! С губ едва не сорвались совсем не парламентские выражения. Как этот старик мог узнать? И впрямь магик или экстрасенс? В этом мире слишком много фокусов!

– Мне лучше знать, – с трудом вытолкнули онемевшие губы.

– Да. У человека есть право знать. И ненавидеть. Только вот право судить надо… Нет, не заслужить. Выстрадать. Выскоблить нутро. А тогда человек сможет отказаться от ненависти. И примирить себя с тем, кто давно ушел.

Михаил сообразил, что этот скиталец-экстрасенс наговорил что-то лишнее. Решил сбить накал страстей.