— Ничего, Ирочка, про меня тоже говорили:под забором умрет. А вот видишь, хорошо все устроилось. Главное — удачно выйтизамуж. За богатством не гонись, ищи работящего, лучше всего деревенского парня,на земле от голода не умрешь, все свое.

Еще Иру иногда жалела мама. Люба покупаладочке карамельки и тайком совала их девочке, нервно предупреждая:

— Съешь быстро и никому ни слова: ниотцу, ни брату.

— А почему Костьке про сладкое говоритьнельзя? — один раз поинтересовалась наивная второклассница.

Люба вздрогнула и шепотом ответила — Он хужеОлега. Хоть маленький, а зверь.

Слова мамы крепко запали в сердце Иры, идевочка с той поры стала бояться еще и младшего брата.

Иногда Ирине снился кошмар. Она идет поцветущему саду, впереди, у яблони, стоит симпатичный русоволосый парень вярко-красной рубашке. Девочка понимает, что он замечательный, и кидается кюноше, но тут на дорожке возникает Олег и с дикими воплями начинает лупитьдочь.

Ира вырывается из рук отца, несется кблондину, но тут откуда ни возьмись появляется Костя с горящими от яростиглазами. Он протягивает к сестре руки, Ира ловко уворачивается, но конечностиКонстантина удлиняются, удлиняются, удлиняются, на пальцах появляются когти,кожа стремительно обрастает шерстью…

На этом месте Ира, как правило, просыпалась, апотом долго сидела на кровати, прижимая руки к груди, где бешено колотилось сердце.

Справедливости ради стоит отметить, что Костяникогда не конфликтовал с сестрой. Когда брату исполнилось четырнадцать, ондаже начал делать Ире подарки: то шоколадку принесет, то губную помаду. НоИрина все равно боялась Константина. Один раз девушка стала свидетелем дракимежду отцом и братом. Олег привычно, походя, отпустил Косте затрещину, аподросток вдруг ловко сбил отца с ног, сел на него сверху и, пару раз стукнувпапеньку лбом о паркет, заявил:

— Еще раз ко мне прикоснешься, шею свернуили ночью придушу!

К огромному удивлению Иры, Олег молча стер-1пел заявление сына. С тех пор он Костю не бил, зато Ире стало доставаться ещебольше. Брат, притаскивавший изредка презенты, защищать сестру не собирался.

Хорошо Ире было лишь в деревне, в Прюкове,куда увозила детей на лето бабушка. Олег оставался в Москве, и девочканаслаждалась покоем.

Накануне восемнадцатилетия Ирины, в июнемесяце. Люба тяжело заболела. Ей спешно сделали операцию, но неудачно, сталопонятно, что до осени женщине не дожить. Из клиники ее мгновенно выписали,медики не хотели портить статистику. Чтобы легче дышалось, Люба впервые в жизнитоже уехала на лето в Прюково.

А вскоре она сказала дочери:

— Выходи замуж за Алексея.

— За кого? — удивилась Ира.

— — За сына хозяев, — прошепталамама. — Он тебе подходит, свекрови нет, а свекор, похоже, не жилец.Останетесь сами по себе, на земле, с домом.

Что тебе в Москве делать? Умру, Олег совсемраспояшется, ты же ему не родная кровь, нагуляла я тебя. Давай, пока я жива,свадьбу затеем…

— Надо же и у него согласияспросить, — растерялась Ира, — вдруг у парня невеста есть?

— Нету никакой невесты, я знаю, —вздохнула Люба. — Ему хозяйка в дом нужна, ты подойдешь.

Подумай денек и соглашайся, это твой шанс.

Обескураженная Ира вышла в сад, начинавшийсяпрямо возле избы, и вздрогнула — у буйно цветущего куста калины стоял Алексей,белокурый, одетый в красную рубаху. Он словно явился из сна девушки, тогосамого, который всегда заканчивался кошмаром. Но сейчас ей улыбалось ясноеутро, ни Олега, ни брата, превращавшегося в том сне в оборотня, и в помине небыло. Ира вспомнила тут же преподавательницу по домоводству, Тамару Федоровну,ее речи о крестьянском счастье и поверила: вот он, суженый, теперь жизньпотечет иначе.

Особо долго молодые не женихались, черезнеделю отнесли заявление в ЗАГС, а потом сыграли тихую свадьбу. Успели отгулятьдо смерти родителей — Люба умерла на двенадцатый день после бракосочетаниядочери, а отец Алексея скончался в ноябре.

Началась деревенская жизнь. Иру не пугалибытовые трудности, она безропотно таскала ведра из колодца, сажала огород иколола дрова. Правда, у нее, горожанки, плохо рос даже укроп, что уж тамговорить о каких-нибудь огурцах. Но девушка храбро сражалась со всемитрудностями, из колеи ее выбивало лишь одно обстоятельство: редкостная леньмужа.

Алексей не желал ничего делать, и все работыпо дому выполняла Ира. Она научилась ловко управляться с молотком, дрелью и непутала гвоздь с шурупом. Жена пыталась отремонтировать избу, а муж лежал нараскладушке в саду или на огороде и наблюдал за облаками. Вечером он приходил вдом, выпивал кружку молока, съедал кашу и мечтательно говорил:

— Эх, кабы мне денег… Вот бы зажил!Говорят, в нашем лесу клад зарыт. Отыскать бы его… Там несметные тысячиспрятаны!

Ира отворачивалась к плите. Первое время онаеще пыталась воспитать супруга, но потом поняла: зряшное это дело.

Через пару лет лежания в огороде Алексейнеожиданно нашел себе работу — стал пасти местное стадо. Ходил за коровами сдлинным кнутом на плече и по-прежнему мечтал отрыть тщательно спрятанные чужиеденьги.

Ира чувствовала себя хуже и хуже — у нее тупоныла грудь, хозяйство начало приходить в упадок.

Корову продали, козу и кроликов тоже, даже куркормить хозяйке стало трудно. А Алексей по вечерам твердил об одном и том же:

— Эх, говорят, у реки сундук схован…

В принципе Кононова можно было считатьидеальным спутником жизни: он не пил, не курил, не ругал жену, довольствовалсямалым, не требовал мяса в супе… Вот только ничего не хотел делать, существовал,как кот. Впрочем, сравнение не совсем верное, женщины Алексея тоже неинтересовали. Пастух лишь мечтал, изредка удивляя супругу заявлениями:

— Представляешь, Ира, вот найду яожерелье с брильянтами… Что делать станем?

— И откуда оно тут возьмется? —пыталась спустить мечтателя с небес на землю супруга.

— А потеряет кто…

— Некому здесь драгоценностирасшвыривать.

— Ну.., дачники.

— Сюда лишь нищета едет! — обрываламужа Ира.

Алексей обиженно замолкал, потом бубнил:

— Вот ты какая.., скучная…

— Да уж такая, — качала головойИрина. — Некогда мне веселиться, надо картошку окучивать, иначе зимойживоты от голода сведет.