скажу лишь, что сбежала девица да вышла замуж, а за кого — сошлюсь на тайну розыска, дескать, пока ничего поведать не вправе.

— Пожалуй, так лучше всего и будет, — сказал я. Предложение пристава меня вполне устраивало, а что и как там дальше выйдет, тогда и поглядим. С тем Борис Григорьевич и отправился домой, а я по привычке предался размышлениям.

В каких ещё списках можно искать сведения о господине Тихонове, мне на ум так и не пришло, зато подумалось, что и «Анатолий Николаевич Тихонов» может оказаться в одном ряду с «Парамоновым» [3] и «Татьяной Поляновой», [4] хотя, пожалуй, такое было бы уже слишком. Впрочем, с тайных станется, эти напустить туману любят и умеют. Кстати, сыскные навыки, что мы с Шаболдиным приметили у того Тихонова, он мог получить и на службе в Палате тайных дел, а не в губном сыске, потому Шаболдин его среди губных отставников и не нашёл, но с этим, вполне, в общем-то, разумным предположением очень уж плохо согласовывалось то, что действовал под личиной «Иван Иваныча» господин Тихонов по большей части в одиночку. В общем и целом приходилось признать, что дело всё ещё оставалось в том положении, когда рост количества ответов не поспевал за ростом числа новых вопросов, что, конечно же, никоим образом меня не радовало.

Зато радовали дела домашние. Боярич Андрей Алексеевич научился ползать и вовсю предавался освоению нового навыка, пытаясь охотиться на изрядно уже подросшего Барсика. Котейка оказался прекрасным учителем — он почти давал Андрюше ухватить себя за хвост, уворачиваясь от малыша подчёркнуто медленно, но именно что почти. В итоге и Андрюшенька продолжал верить, что способен изловить меховика, ради чего всячески старался, и кот помогал человеческому детёнышу развиваться без ущерба для своего хвоста. Кстати, весенняя линька на пушистости этой важной детали кошачьего тела никак не сказалась, и Барсик со своими линялыми боками и роскошным помелом смотрелся довольно забавно, особенно, когда важно расхаживал по дому, подняв этот самый хвост и распушив. В таком своём виде котик больше походил на парусник, чем на зверушку.

На Оленьку история с открытием обстоятельств жизни её матери и последовавшими за тем приключениями кухарки-хромоножки заметно подействовала в рассуждении взросления. Взросления умственного и в поведении, я имею в виду, хотя и с взрослением телесным у названой сестрицы всё шло куда положено. Думать о женихах, конечно, и ей самой, и всем нам пока рано, девице ещё два года учиться в гимназии предстоит, но я уже начал задумываться, как бы оставить Оленьку жить у себя — с Варварушкой сестрица явственным образом подружилась, а уж у супруги моей приготовить золовку к взрослой жизни всяко лучше получится, чем у строгой матушки и у безразличной к Оленьке Васькиной Анны. Тем более, условие, выставленное матушкой, Оленька исполнила, закончив пятый класс с отличными и хорошими оценками, получив за год «удовлетворительно» только по естественной истории, что и понятно — магической одарённости на долю сестрицы не досталось, а без таковой естественную историю в полной мере не поймёшь. Но право жить у нас до конца лета, с перерывом, конечно, на отдых в Ундольском имении, Оленька честно заслужила.

Не мудрено, что в столь доброй и умиротворяющей обстановке мой разум и мои чувства получали самый что ни на есть полноценный отдых от раздумий и переживаний, связанных с розыскными делами. Но как для поддержания в должном порядке тела необходимо мыть его и нагружать гимнастическими упражнениями, так и разум с чувствами содержать в правильном состоянии следует не только добрыми переживаниями, но и полезными рассуждениями, а потому я опять вернулся к мыслям о запутанной истории, что длилась вот уже четвёртый месяц с того дня, как в окно моего кабинета влез почти уже забытый мною воришка. Ответа на вопрос, что кроется за всеми этими событиями, по-прежнему не было, а значит, надо искать его дальше. Искать, пока не найду.

[1] См. роман «Хитрая затея»

[2] Собственно, это и есть первоначальное значение слова «дача». Называть дачами загородные дома, построенные, купленные либо арендованные для сезонного проживания, в нашей истории стали ближе к концу XIX века

[3] См. роман «Царская служба»

[4] См. роман «Семейные тайны»

Глава 17

О благих делах, трудностях сыска и столкновении интересов

С наступлением настоящего календарного лета пришла и пора всерьёз браться за наше с Леонидом, Татьянкой и Васильковыми начинание. И так уже май упустили, а успеть к зиме закончить не то чтобы стройку в целом, но хотя бы земляные работы да фундамент, было бы крайне желательным. Это при том, кстати, что стройка ещё и не начиналась. Вот и собрались мы у меня, чтобы наметить на ближайшее время действия Русского общества женского здоровья и Женского гимнастического общества царевны Татьяны Филипповны.

Мою идею формально разделить общества и увязать с именем Татьянки только одно из них у нас в своё время приняли не сразу, но я сумел растолковать всем нашим преимущества именно такого подхода. Всё же учреждение женской больницы — дело великое, и пусть попечительское над этой затеей общество именуется с замахом на всё Царство Русское. А вот оздоровительная гимнастика долго ещё будет оставаться забавой не для всех, и тут имя царевны Татьяны окажется очень даже к месту, чтобы это самое «не для всех» лишний раз подчеркнуть. Ощущение собственной причастности к великому делу, как и принадлежность к некоему узкому кругу избранных, согреет душу кому угодно, а потому объяснения мои были быстро и даже с известным воодушевлением приняты.

Сегодняшнее наше собрание началось с приятного — их высочества царевич Леонид Васильевич и царевна Татьяна Филипповна предъявили на общее обозрение должным образом заверенные в Палате внутренних дел уставы обоих обществ, а также бумаги об открытии счетов обществ в Московском земельном банке и квитанции о перечислении на эти счета различных сумм Палатою государева двора, Царицыным благотворительным обществом, государем Фёдором Васильевичем, государыней Марией Георгиевной и всеми совершеннолетними царевичами и царевнами. Несовершеннолетними, кстати, тоже — от их имени взносы сделали царь с царицей. Даже я проникся, про Варварушку, Оленьку и Васильковых уж и не говорю. Столь наглядно проявленная государем и его семейством забота о здоровье прекрасной половины своих подданных задала соответственный настрой и всем присутствующим.

Ясное дело, и я, и Андрей Васильков, и Лида тут же выписали чеки на пожертвование обоим обществам денежных сумм, впрочем, сравнительно небольших — основные свои взносы