– Да неужто? – ахнула я. – Ладно, незлись, – сказала я примирительно. – Хочу заехать к старому знакомому.

– За сведениями чрезвычайной важности?

– Если повезет.

Гаврилова дома не оказалось. Ни его самого, ни длинноногойкрасотки. Пару минут постояв на крыльце, я смогла насладиться громким лаем,доносившимся из-за двери. Наличие в доме пса явилось для меня неожиданностью, впрошлый раз на его присутствие ничто не указывало. Сказав собачке:

– Да ладно тебе тявкать! – я вернулась в машину,испытывая чувство, близкое к глубокому разочарованию.

– Не пустили? – вроде бы порадовалась Лерка.

– Нет, сама не пошла, там собака злая.

В ответ Лерка фыркнула, потом задумалась, молча глядя вокно, пока мы не выехали на проспект Мира. Я тоже молчала, Леркино настроение,как правило, было переменчиво, а сейчас мне хотелось подумать. Тут она вдругповернулась ко мне и, улыбаясь, сказала:

– Аська, а ты становишься прежней.

– В каком смысле? – удивилась я.

– С тобой опять весело.

Я не знала, что ответить на это, и только пожала плечами.

Клуб официально открывался в семь, и сейчас массивная дверьбыла заперта. Я позвонила, машинально прислушиваясь к чьим-то шагам, Леркавесело пританцовывала рядом. Дверь открыл Кирилл.

– Черт, опять в его смену! – возмутилась Лерка,шмыгнув в дверь, а я поздоровалась и спросила:

– Саша здесь?

– Здесь. И, по-моему, хочет тебя видеть.

Это слегка удивило меня. Я совсем было собралась задатьвопрос, но взгляд Кирилла отбил у меня всякую охоту к этому, и я бодро зашагалак Сашкиному кабинету, готовясь к хорошему нагоняю.

– Я с тобой не пойду, – сообщила Лерка. – Высейчас начнете ругаться, и мне под горячую руку достанется.

– А как же женская солидарность? – возмутилась я.

– Чего-то мне о ней сейчас вспоминать не хочется.Слушай, я пить завязала, и мои нервы надо беречь.

Возразить на это было нечего, и в кабинет я вошла в гордомодиночестве. Сашка сидел в кресле, закинув ноги на стол, и грыз спичку – дурнаяпривычка, от которой он упорно не желал избавиться.

– Привет, – сказала я, улыбаясь с максимальной ласковостью.

– Ты была дома?

– Нет, а что?

– Я оставлял записку…

– Надеюсь, ты сообщал в ней, что любишь меня искучаешь.

Сашка нахмурился, убрал ноги со стола и сказал:

– Сядь-ка.

Я устроилась в кресле, готовясь с блеском сыграть рольпокорной младшей сестры, явившейся получить нагоняй. Однако сегодня Сашка небыл расположен к играм. Он прошелся по кабинету, нервно насвистывая. Что-то егобеспокоило, поэтому я тоже начала волноваться.

– Чего ты молчишь? – спросила я нерешительно.

– Не очень-то ты прислушиваешься к моим советам.

– Брось, что я такого сделала, чтобы всерьез на менязлиться?

Он усмехнулся.

– Мы как будто обо всем договорились? Или мое слово снекоторых пор ничего для тебя не значит?

– Саша. – Я подошла и попыталась обнятьего. – Я не суюсь в убийство на Катинской.

– Серьезно? – фыркнул он.

– Ты недоволен тем, что я заявилась к Афонину?

– А кто это такой? – поинтересовался Сашка.

Выходит, Севка еще ничего не доложил ему, а значит, мойлюбимый старший брат не имеет к этой истории никакого отношения. Слов нет, какменя это порадовало.

– Так, один тип, – уклончиво ответила я и тут жеспросила: – Севка не появлялся?

– Здесь? Ты же знаешь, он не жалует ночные клубы.

– Вдруг за пять лет его вкусы изменились?

Сашка сел на стол и принялся сверлить меня взглядом.

– Кто такой этот Афонин?

– Я же сказала: один тип. Совсем неинтересный. Зато янашла человека, который видел убийцу Андрея. Убийца высокого роста, темныеволосы, симпатичный.

– И твой свидетель берется узнать его через пять лет?

– По крайней мере, надеется.

Сашка задумался, машинально раскачивая правой ногой.

– Очень интересно, – сказал через несколькоминут. – И кто же этот свидетель?

– Пока говорить о нем рано.

– Отчего же?

– Мне не хотелось бы называть имя, ему может грозить опасность,ты понимаешь?

– Ему может грозить опасность, если ты мне назовешь егоимя? – нахмурился брат.

– Как-то по-дурацки прозвучало, ты прав. Я никому нехочу называть это имя, пока ни в чем не уверена…

– Я надеялся, что ты прекратишь свое расследование…Хорошо, – вздохнул он. – Давай так. Вернется Илья, ты расскажешь емуоб этом человеке, и мы решим, что делать. Это, по-моему, разумно.

– Возможно. Я многого не знаю, и мне трудно разобратьсяв ситуации…

– Вот именно. Это мужская работа, обещаю, мы найдем убийцу,тем более у тебя уже есть свидетель. А пока займись чем-нибудь приятным. Съездив Италию. Рим, Венеция… Или в Египет. Восемь дней земного рая. А когдавернешься, Илья уже будет здесь.

– Большое спасибо, – засмеялась я. – Только уменя сейчас не наблюдается никакого интереса к Италии. Начиная все это, я неожидала обнаружить что-то действительно серьезное. И вдруг такая удача.Неразумно останавливаться на полдороге.

– Неразумно совать голову в петлю, когда самое страшноеуже позади, – зло сказал Сашка. – Ты лезешь не в свое дело. Я нехотел быть грубым, извини. Жаль, что приходится повторяться: люди, подставившиеИлью, все еще живы и вряд ли захотят, чтобы их вывели на чистую воду. Онинайдут способ прекратить твое расследование, и боюсь, что при этом изберутсамый радикальный. Ты моя сестра, и я очень беспокоюсь. После такой речи тебенадо броситься мне на шею и со слезами на глазах пообещать, что ты большеникуда не сунешь свой нос.

– Со слезами в настоящий момент проблема, и я не могуничего обещать тебе, – покаянно сообщила я.