Письмо пришло от Джеймса Чедвика, физика-ядерщика, более десяти лет назад открывшего нейтрон. Он хорошо знал Бора и умолял его приехать в Англию. «Я имею в виду особую проблему, в которой ваша помощь была бы исключительно полезной», – писал он. (Кроме того, за помощью к Бору обратился Чарльз Дарвин, внук естествоиспытателя, тоже физик.) Учитывая интерес Чедвика к нейтронам, Бор пришел к выводу, что Британия запустила программу создания атомной бомбы.

Но эта новость не впечатлила Бора так, как можно было ожидать. Еще в 1939 г. именно Бор установил, что уран-235 является ключевым изотопом для ядерного деления: только он, а не гораздо более распространенный уран-238 мог вступать в ядерную цепную реакцию. Будучи изолированным в Дании, Бор ничего не знал о последних достижениях в области обогащения урана и поэтому отвергал саму идею такого обогащения как фантастическую. Ему принадлежит знаменитое утверждение, что для создания одной бомбы нужно превратить в завод целую страну. Поэтому попытка уговорить Бора поработать в Англии оказалась безрезультатной. «Я, насколько мне позволяет мой здравый смысл, пришел к убеждению, – писал Бор характерными для себя многоэтажными предложениями, – что, несмотря на все будущие перспективы, всякое немедленное применение последних чудесных открытий атомной физики неосуществимо». Этот ответ был также микрофильмирован, завернут в металлическую фольгу, спрятан в зубе вставной челюсти курьера и переправлен в Англию.

Британцы продолжали умолять Бора, и позднее он передал им дошедшие до него слухи о немецких физиках, скупающих уран и тяжелую воду. Но выманить великого датчанина из Копенгагена британцы так и не смогли. Помимо того, что он не верил в возможность создания атомной бомбы, Бор также почитал своим долгом оставаться в Дании и защищать сограждан. Подобно Гейзенбергу и Жолио, он полагал, что его страна нуждается в нем, и отчасти благодаря влиянию Бора – и его активной подпольной работе – Дания пользовалась относительной свободой по сравнению с другими завоеванными странами Европы.

Впрочем, в действительности Дания была обязана своей драгоценной свободой по большей части не борцам Сопротивления вроде Бора, а совсем другим обстоятельствам. Во-первых, голодающее население Германии нуждалось в датской говядине, сыре и масле. Во-вторых, у датчан имелся своего рода, если так можно выразиться, нацистский ангел-хранитель в Берлине. Этим спасителем был Эрнест фон Вайцзеккер, второе лицо в министерстве иностранных дел Рейха и отец физика-аристократа Карла фон Вайцзеккера. Вайцзеккер-отец, безусловно, участвовал в омерзительных делах, но он отличался от многих других нацистов большей человечностью и сохранил о Копенгагене теплые воспоминания со времен работы там дипломатом. Поэтому он сопротивлялся приказам Гитлера арестовать и депортировать датских евреев. Из привязанности к сыну Вайцзеккер также защищал от преследований Бора и его институт физики.

К несчастью для Бора, у старшего Вайцзеккера появились более масштабные амбиции, чем спасение Дании. После многоходовой интриги в марте 1943 г. Эрнест принял предложение стать нацистским послом в Ватикане. С чисто формальной точки зрения это было странное решение. Учитывая его высокое положение в Берлине, переезд в крошечное папское государство де-факто был для Вайцзеккера понижением в должности. Это также играло на руку его боссу, одиозному Иоахиму фон Риббентропу. Как большинство высокопоставленных нацистов, Риббентроп предпочитал окружать себя подхалимами и с радостью распростился с талантливым и человечным Вайцзеккером. Но Риббентроп даже не подозревал, что в действительности побудило его подчиненного уйти. Вайцзеккер разочаровался в гитлеризме и, когда вермахт увяз в Северной Африке и России, решил попытаться закончить войну быстро и с честью. Несмотря на крошечные размеры, Ватикан имел всемирное влияние и высочайший моральный авторитет. (Кстати говоря, в феврале 1943 г. произошел один из самых загадочных случаев за все время войны: папа Пий XII выступил по радио с речью, предупредив человечество об угрозе атомного оружия. Никто до сих пор так до конца и не выяснил, как он узнал о сверхсекретных исследованиях в этой области на столь раннем этапе.) Как посол в Ватикане, Вайцзеккер надеялся инициировать тайные переговоры между Святым престолом и Италией, чтобы убедить итальянцев сложить оружие. Это лишило бы Рейх самого сильного союзника в Европе, и тогда, по расчетам Вайцзеккера, Германия тоже вышла бы из войны.

Разумеется, все это было изменой. Если бы Риббентроп уловил хотя бы слабый ее душок, Вайцзеккера бы арестовали и казнили. Но Вайцзеккер решил, что игра стоит свеч, и в апреле 1943 г. перебрался в Рим. Из-за этого Дания становилась более уязвимой, но прекращение мировой войны было более приоритетной задачей. К тому же политическая ситуация в Дании выглядела стабильной. Вайцзеккер не видел причин беспокоиться о судьбе Нильса Бора.

Глава 26

Операция «Ганнерсайд»

Группа «Тетерев» негодовала. Несмотря на фиаско операции «Первокурсник», британское «Министерство неджентльменских военных действий» все еще желало вывести из строя завод по производству тяжелой воды «Веморк» и нуждалось в помощи этих людей. Через несколько дней после неудавшейся высадки десанта им по радио приказали отсидеться, обходясь имеющимися запасами, несмотря на приближение зимы. «Как? С чем? – думали они, по воспоминаниям одного из спецназовцев. – У нас не оставалось еды. У нас не было ничего».

Нельзя сказать, что погода на плато никогда не менялась (иногда метели налетали с севера, а иногда – с юга), но она всегда была суровой. Не имея сухих дров для растопки, члены группы были вынуждены надевать на себя все, что у них было: кальсоны, шерстяные кепи, свитера, парки, лыжные брюки, по несколько пар носков и перчаток. Тем не менее они чувствовали себя словно сосульки и бóльшую часть ночей дрожали в своих спальных мешках. Но как ни ужасен был холод, голод был еще хуже. Есть было нечего, кроме овсянки и немногих других продуктов, и они начали обшаривать соседние хижины, забирая все, что можно: заплесневелую репу, рыбий жир, вяленую рыбу и даже корм для собак. Они так отчаянно нуждались в мясе, что в конце концов один десантник рискнул украсть овцу у местного фермера. Он приготовил сочное рагу, дав ему настояться в течение нескольких часов. От одного запаха в животах у них урчало. Но, снимая котелок с огня, ослабевший повар поскользнулся на оленьей шкуре и вывалил все на грязный пол хижины. Секунду мужчины смотрели себе под ноги, потом упали на четвереньки, начали соскребать еду с пола и чавкать. В середине «трапезы» один из них пошутил, что нашел в своем супе волос, и в полубредовом состоянии они сочли это жутко смешным.

Через несколько недель даже юмор уже не спасал. «В чем смысл наших страданий в здешних горах? – вспоминал свои размышления один из десантников. – Есть ли шанс, что миссия окажется успешной и мы сможем выбраться живыми?» Почти постоянно привязанные к хижине, они уже сходили с ума, и дрязги повседневной жизни – мелкие споры о том, чья очередь готовить завтрак или выносить мусор, – превращались в полноценные скандалы. Единственной свежей дичью на километры вокруг были олени, и в тех редких случаях, когда им удавалось поймать добычу, они съедали все вплоть до мозга из костей, научившись наслаждаться глазными яблоками и губами (которые странным образом напоминали по вкусу каштаны) и даже не брезгуя полупереваренным в желудках оленей лишайником, так называемым гёрром, единственным для них источником витамина С. Все это время чертовы британцы твердили, чтобы они сидели тихо. Приближалась операция «Ганнерсайд».

Базовые параметры «Ганнерсайда» были такими же, как в случае «Новичка». Команда штурмует электростанцию «Веморк» и уничтожает в подвале установки для фильтрации тяжелой воды. Но вместо 30 человек в «Ганнерсайде» участвует более компактный и малозаметный отряд: четыре члена группы «Тетерев» и еще шесть, которые спрыгнут с парашютами. Командиром был назначен 23-летний специалист по взрывчатым веществам Иоахим Рённеберг, высокий и худой, как туберкулезник. И, в отличие от команды «Новичка», все 10 участников операции были уроженцами Хардангера, знающими местность опытными лыжниками.

По-видимому, не будучи суеверными, шесть членов группы Рённеберга тренировались на том же деревянном макете «Веморка», что и злосчастная команда «Новичка». Поскольку британцы по-прежнему скептически относились к норвежским военным, этим шестерым понадобилось трудиться вдвое усерднее, чтобы доказать свою квалификацию. Они запоминали