Автотур длиной в шесть тысяч километров как-то съежился, отсох и мимикрировал.

Менялись планы, маршруты, города, сроки, и к моменту отъезда путешествие предстояло только в три страны, причем Германия вместе с машиной помахали крылышками и отбыли в летаргию до лучших времен.

– Во-первых, не хватает денег, – рассудили мы. – Во-вторых, не хватает времени. В-третьих, не хватает здоровья.

Остались призеры: Рим, Париж и Амстердам.

Рим – потому что это я.

О своей любви к Италии я еще ничего не говорила, и сейчас не буду. Этой любви я посвящу специальный выпуск.

Париж – потому что Диснейленд и Сандрик. Я все понимаю, конечно: Лувр, Версаль, Шанзелизе… Но я обещала Сандрику именно Диснейленд. А все остальное – когда в путешествие отправятся одни взрослые, и не придется таскать бедного уставшего малыша по осточертевшим музеям.

Он прошел с нами через самое трудное время: бедность, бездомность, бесконечные чужие квартиры, холод, скудные обеды и вечера при свечах – потому что отключалось электричество. Он часто болел маленьким и помогал мне своим терпением и мужеством. А теперь, когда все это кажется сном, – хочется возместить. Сделать ему самый необыкновенный подарок. Отблагодарить ребенка – это важно, на мой взгляд. Важно, пока он еще ребенок. Важнее, чем купить новую машину.

И Амстердам – для Давида. У него там друг, которого он не видел пятнадцать лет.

Вот так, всем сестрам по серьгам, и все это мы должны освоить за десять дней, перемещаясь по миру без посторонней помощи с посредственным знанием итальянского, английского и турецкого языков.

А пока нас принял замечательный аэропорт Ататюрка в городе Стамбуле.

Но все-таки – сначала про Италию.

Моя любовь к Италии уходит корнями в такое далекое прошлое, что я даже затрудняюсь привязать ее зарождение к какому-то определенному событию.

…Наш сосед, бравый морской волк Бахва, раздает детям во дворе жвачки-сигаретки и рассказывает невероятную историю о своем судне с нитроглицерином на подходе к Венеции. Если бы не лоцман, жемчужину европейской цивилизации взорвало бы к чертям собачьим!

…Альбом фотографий «Моя Италия» – фотограф Джина Лоллобриджида. Та самая Эсмеральда?! С телом-гитарой и улыбкой, как у Сикстинской Мадонны? Фотографии отпечатались в моем сознании намертво: куда там Хельмуту Ньютону.

…Мой дядя – великий путешественник нашей семьи – привез из Италии гипсовый домик и альбом Тинторетто. А еще коробочку с конфетами и искусственной виноградной гроздью: он побывал на свадьбе и получил этот сувенир в подарок от молодоженов. Там такая традиция: дарить гостям на свадьбе подарки.

…Язык, от красоты которого хочется плакать: «Nel’ mezzo del carmin di nostre vita»… Имена, обладатели которых непременно должны быть красивыми, как фрески. Названия городов, рек и местечек, находящихся – неужели на одной планете со мной?!

Футбол? Я болею только за итальянцев. Туфли? Ха, как будто кто-то в мире может соперничать с итальянской обувью! Женщины? Одна Софи Лорен, ударом неимоверно длинной совершенной голени по мячу открывшая чемпионат мира в каком-то году, может навеки похоронить всех голливудских красоток.

Язык я начала учить по многим причинам.

На третьем курсе мы сделали вечер по искусству Возрождения, и я наизусть зазубрила сонет Петрарки.

Факультетские девицы долго перешептывались и потом спросили:

– Мы вот поспорили: ты правда язык знаешь или просто выучила стихотворение?

– Конечно, знаю, – не сморгнув, соврала я.

– Научишь потом? – тут же стали вымогать девицы.

– По-вашему, итальянский выучить – раз плюнуть?! – На время я от них отбилась, но стало тревожно, что в конце концов обман раскроется, и я начала учить язык.

Ну и, конечно, кино. Феллини и Висконти, Анна Маньяни и великий Марчелло, «Амаркорд» и «Самая красивая».

Я не хотела быть одной из них, мне достаточно быть грузинкой.

Я просто хотела там быть.

РИМ

И вот я здесь. Здесь, в Риме.

Разбудите меня, этого не может быть.

Аэропорт Фьюмичино. Имени Леонардо да Винчи. Нет, вы представляете себе – имени Леонардо да Винчи!!!!

Мы мчались по удивительной дороге, и постепенно стали попадаться руины и развалины, те самые знаменитые римские камни, стены, замки, и я увидела настоящих жителей Рима – они бойко сновали между автомобилей на мотороллерах, и это было так захватывающе и необычно!

– Мам, смотри, крутая бабуля на мото! – Сандрик от восторга чуть не вылез из машины на полном ходу.

Мужчины, женщины, молодые и старые – все в шлемах и лихо вверчиваются в пробки. И улицы, мощеные римские улицы, полны ровными рядами дремлющих в ожидании хозяев мотоциклов.

Мы даже сели на один и поснимались немножко.

Все оказалось чудесно: номер в мансарде с ажурным балкончиком, апельсиновые деревья на улицах и полное ощущение, что, хоть мы и в Риме, но почему-то все равно дома.

И все названия знакомые и родные, и можно ходить по этому мрачноватому городу хоть круглые сутки – просто ходить, ничего не разглядывая, все равно Рим проникает в кровь, и ваша поступь становится величественной.

Дайте я не буду описывать Колизей и Ватикан со всеми музеями и собором Сан-Пьетро. Там все по-прежнему, чин-чином, народу немерено, и Микеланджело потрясающий.

Самое главное, что Сандрику дико понравилось, и он даже не очень устал, заставил нас фотографировать все впечатлившие его статуи – сказал, что попробует скопировать их в глине.

Мы с Дато восхитились скульптурной целенаправленностью сына и просьбу выполнили.

Однако самое праздничное, восхитительное и гедонистическое воспоминание оставил фонтан Треви.

Мы шли пешком по вечернему Риму, сверяясь с картой, и улицы с площадями были заполнены толпами праздного, весело галдящего народа. Несколько поворотов, узкий просвет между домами – и вот он, фонтан!

Посмотрите на него и скажите – у вас нет желания немедленно броситься в эти воды?

У меня такое желание появилось, и спас меня уличный торговец розами, вынырнувший из толпы:

– Прего, белла синьора!

– О, грацие, ке джентиле! – Я жеманно цапнула три розы и пошла себе дальше, завороженная дивным Треви.

Торговец понял, что деньги надо стрясти со строгого синьора с бородкой.

– А что, они разве не бесплатные? – простодушно удивился Дато и вернул на место две лишние розы: что за дурновкусица, сказал он.

На самом деле все розы были вообще лишние. Я и оставшуюся забыла где-то.

Люди сидели на ступеньках, молча смотрели на фонтан, и меня осенило, что это – медитация, и тоже последовала их примеру, села на ступеньку и ощутила себя безмерно счастливой, потому что шум воды и неяркий рассеянный свет, вид мокрых гигантских мраморных тел, крошечная площадь –