без всякого обмана наша. Вот слушай… Слушай и говори: кто я тебе?

А л е ш а. Как это — кто? Дед…

Д е д. Какой дед? Ну? Какой?!

А л е ш а. Как это — какой? Самый обыкновенный, как у всех. Хороший дед… самый лучший… самый наш любимый… родной…

Д е д (дождался наконец чего хотел, торжествующе). Во! Родной!.. Это ты правильно сказал, Алешка: самый обыкновенный, как у всех, родной! И ты, Алешка, мне тоже такой. И Ксюшка, и Нюшка. И все они… и Вася, и Гриша — дядьки твои… тоже такие, тоже родные!

Входит  М а т я, прислушивается и мрачнеет еще больше, чем до этого.

М а т я. Савелий!..

Д е д (обрывает себя на полуслове). Гм!.. Что?.. Что, Матя?

М а т я. Отпусти мальчонку.

Д е д. Иди, Алешка, погуляй, милый, где-нибудь.

Алеша уходит.

М а т я. Слушай, Савелий… Пока ты сам с собою, в одиночку, как маленький, в письма сынов-героев потихоньку игрался, терпела и молчала я…

Д е д. Матя! Почему — как маленький? Почему — игрался?

М а т я. Потому, что доигрался в конце концов! В газете тебя пропечатали! Вот почему!

Д е д. Как?.. Как пропечатали?

М а т я. Как выдумщика и обманщика! Вот как… А из-за тебя и других осмеяли, опозорили. Степана Крутого. За то, что он тебе за твои выдумки и усадьбу, и корову…

Д е д. Матя! Да ведь я…

М а т я (решительно обрывает его). Хватит! Больше нету моего терпения! Либо ты раз и навсегда перестанешь играться в свои «дочки-матери», либо…

Вбегают  П е т ь к а  и  Ф р о с ь к а.

П е т ь к а (еле переводя дыхание). Дед Савелий! Идет…

Ф р о с ь к а (тоже). Бабушка Матя! К вам…

П е т ь к а. Председатель…

Ф р о с ь к а. Степан Васильевич…

Входит  К р у т о й.

К р у т о й. Здравствуйте, товарищи Серебрянские.

Д е д. Здравствуй, Степан.

К р у т о й. Как вы тут?

Д е д. Ничего… живем.

К р у т о й. Как ты, дед, себя чувствуешь?

Д е д. Да вроде как уже оклемался.

К р у т о й. Так… А я на всякий случай зашел: может, тебя все-таки в больницу свезти надо.

Д е д. Не надо, Степан. Обойдется…

К р у т о й. Ну как знаешь, дед. (Хочет идти.)

Д е д. Стой! Куда же ты?

К р у т о й. А что?

Д е д. Что ж ты мне… про газету ничего?..

К р у т о й. Да ладно, дед. После про это…

Д е д. Нет, Степан. Дай мне ее сейчас. Вон она у тебя из кармана торчит.

К р у т о й. Ну что ж… на, почитай. Тут не только про дурня-председателя…

Крутой отдает деду Савелию газету и уходит. Петька и Фроська уходят тоже.

Д е д (читает газету. Потрясенный, смотрит по сторонам. Кладет газету на ступеньки крыльца). Матя!..

М а т я. Чего тебе?

Д е д. В последний раз…

М а т я. Ну?

Д е д. За это время, что я болел… письма были?

М а т я (осуждающе и твердо). Савелий!..

Д е д (не менее твердо). Были, спрашиваю?!

М а т я (после паузы). Были.

Д е д. Дай.

М а т я. Зачем?!

Д е д. Дай, говорю! В последний раз… поиграюсь.

Матя уходит в дом и возвращается с письмами в руках.

М а т я. На…

Д е д. Уйди на время.

М а т я. Ушла… (Уходит.)

Д е д (перебирает конверты и, не распечатывая их, не читая писем, рвет и бросает, вернее, роняет на ступеньки крыльца). Не наши, чужие, выдуманные… Не видели мы их никогда и не увидим… (Всхлипывает.)

Снова вбегают  П е т ь к а  и  Ф р о с ь к а.

П е т ь к а. Дед Савелий!

Ф р о с ь к а. Савелий Дмитрич!..

П е т ь к а. Опять к вам!

Ф р о с ь к а. Уже близко!..

Д е д. Опять Крутой, что ли? Ну и пусть…

Ф р о с ь к а (показывает на улицу). Вот он, вот!..

Пауза.

Входит  В а с и л и й — в военной форме, с шинелью и чемоданом в руках.

В а с и л и й. Здравствуйте.

П е т ь к а  и  Ф р о с ь к а (в один голос). Здравия желаем, товарищ майор!

В а с и л и й (в шутку). Разрешите обратиться?

П е т ь к а  и  Ф р о с ь к а (совершенно серьезно). Обращайтесь, товарищ майор.

В а с и л и й (машет на них рукой и обращается к деду Савелию). Скажите, пожалуйста, где тут усадьба садовода колхоза «Рассвет» Савелия Дмитрича Серебрянского?

Дед Савелий пристально смотрит на него, хватается рукой за сердце, медленно поднимается со ступенек крыльца. Василий делает движение ему навстречу.

Сидите, сидите, пожалуйста! Я спрашиваю: где тут живет садовод Серебрянский? Знаете такого?

Д е д (задыхается от волнения). Знаю… Знаю, товарищ майор… Эта усадьба. Здесь он живет. Я это, я!..

В а с и л и й (ставит чемодан на землю). Савелий Дмитрич… Отец!..

Д е д. Товарищ майор… Вася… Сынок!.. (Роняет палку и, пошатываясь, идет к нему.)

П е т ь к а  и  Ф р о с ь к а (с бурной радостью). Ур-р-ра!..

Д е д. Сынок, дорогой!.. (Обнимает и целует Василия и плачет, прижимаясь к его груди головой.)

Петька обнимает и целует Фроську.

Ф р о с ь к а (опомнившись). Ты что?! Спятил, что ли? По затылку захотел, нахал бесстыжий?!

В а с и л и й (успокаивает деда Савелия). Ну… Ну зачем же так, Савелий Дмитрич… Отец, не надо…

Д е д (всхлипывая). Надо, Вася, надо!.. Ведь приехал ты ко мне, приехал!.. Долго не ехал, не мог, никак не мог, служба у тебя такая. А при первой возможности, вот, собрался и приехал!

В а с и л и й (нахмурившись). Да-да. Долго не ехал. А должен был, давно должен был. Ты прости меня, пожалуйста… Говори, что тут с тобой случилось? Какая авария?

Д е д (недоуменно). Авария?

В а с и л и й. Да. В телеграмме так и сказано…

Д е д. В телеграмме?!

В а с и л и й. Да. Вот она… (Достает из нагрудного кармана гимнастерки телеграмму, читает.) «Ваш отец Савелий Дмитрич Серебрянский попал в аварию. Приезжайте немедленно. Председатель колхоза «Рассвет» Крутой».

Д е д (удивленно и радостно). Крутой?!

В а с и л и й. Да. Так что же случилось?

Д е д. Ерунда… Главное, что ты приехал, а все остальное ерунда.

В а с и л и й. Но ты будто после тяжелой болезни.

Д е д. Пройдет! Теперь пройдет!.. Не обращай внимания.

В а с и л и й (смотрит по сторонам). А где Матрена Андреевна? Мама где?

Д е д (снова дрогнувшим голосом). Мама?.. Сейчас… (Петьке и Фроське.) Ребята, а ну позовите Матю! Она где-то там во дворе.

П е т ь к а (смотрит на улицу). Стойте! Дед Савелий! Еще идут. Двое. Капитаны!

Ф р о с ь к а (смотрит туда же). Летчик и танкист!

Входят  д в о е, тоже в военной форме и с чемоданами.

П е р в ы й. Здравствуйте.

В т о р о й. Добрый вечер.

П е т ь к а  и  Ф р о с ь к а. Здравия желаем, товарищи капитаны!

Д е д. Коля беленький и Коля черненький! (Обнимает и целует вновь прибывших.)

Н и к о л а й  п е р в ы й (показывает на Василия). А это кто? Еще брат, наверное? Который?

Д е д. Брат, брат… Самый первый мой — самый старший ваш.

Н и к о л а й  в т о р о й (козыряет). Товарищ майор! Разрешите обратиться… Прибыли к отцу и матери по телеграмме председателя колхоза «Рассвет»…

В а с и л и й. Без всяких, товарищи… Братья так братья, дома так дома!

Все трое обнимаются и целуются.

А как же это вы — один беленький, другой черненький — из разных концов страны, а вместе?

Н и к о л а й  п е р в ы й. А это мы в дороге встретились. Летим в самолете, сидим рядом. Разговорились. И что же оказалось!..

Н и к о л а й  в т о р о й. По одному маршруту следуем: в одну и ту же область, район, хутор — в один и