Ведь приказал, предупредил – и все одно, кто-то донес!

Сволочи!

Никому верить нельзя!

– Ну, лилия. У меня в прихожей целый букет стоял, может, кто и притащил. Вазу опрокинули…

– Гард…

Король понял, что его попытки оправдаться не проходят, и решил зайти с другого конца.

– Милли, солнышко, тебе волноваться вредно.

«Солнышко» сдвинуло бровки, погладило выпирающий животик, и у Гардвейга сладко екнуло в груди.

Его жена.

Его будущий сын.

Его позднее искреннее счастье.

– Вот и не волнуй меня!

– И чего ты хочешь? – сдался его величество.

– Чтобы ты вернул графа Лорта!

Гардвейг вздохнул.

– Посольство…

– Вот уедет посольство – и пусть возвращается! Объясним всем, что я себя плохо чувствую, мне молоко в голову ударило, а ты мне во всем потакаешь.

– Эдоард обидится, – слабо сопротивлялся Гардвейг.

– Он тоже жену любил и баловал, я знаю! Мне мама рассказывала. Он поймет!

Будь ты трижды король, но есть сражения, которые проигрываешь еще до их начала. Перед родными и близкими, перед любимыми мы заранее беззащитны. И выбрасываем белый флаг еще до объявления войны. Потому что любишь.

– Хорошо. Посольство уедет – и я тут же вызову Харни.

Милия расплылась в улыбке и прильнула к мужу.

– Спасибо, родной! Ты у меня самый замечательный!

– Ты просто мной крутишь, как тебе заблагорассудится, – проворчал Гардвейг, тая от счастья.

– Я просто тебя люблю.

– И я вас тоже люблю.

Король, граф, крестьянин, нищий – разве это важно?

Вирманская богиня любви, Флейна, не обходит никого своими милостями. И – так и быть – можете не молиться. Все равно она до вас доберется.

Работа у нее такая, божественная…

Где-то в море.

Ричард смотрел на море.

Просто стоял у фальшборта, смотрел на море и наслаждался. Не так уж и много в жизни принца подобных моментов, когда можно расслабиться и побыть самим собой. Кто бы знал, как довлеет над знатью это чудовище – этикет. Каким грузом давит на плечи, какой горечью отдается на языке.

В чем-то это хуже дикого леса.

Что – звери? Звери просто сожрут тебя, не мучая. А люди…

Иногда смерть во благо. Рик отлично знал, чем мог закончиться заговор, хоть Ивельенов, хоть Фалиона, и до сих пор не отошел от переживаний.

А каково отцу пришлось?

Хорошо, что вирмане пришли на помощь.

Теперь – его очередь.

За плечом нарочито скрипнули доской. Рик повернулся.

– Эрик.

Улыбка была совершенно искренней. Как-то они сдружились с этим вирманином за время путешествия. И Ричарду стало понятно, что находит в вирманах графиня Иртон.

Простоту.

Не простоватость, нет. И лгут вирмане точно так же, и предать могут, и интригуют, и все остальное. Но делают они это, не обставляя свои поступки сотнями церемоний. Когда устаешь от придворной жизни, когда надоедает искать за каждым словом шесть-восемь смыслов, когда на тебя смотрят не потому, что ты – Ричард, а потому, что ты – Ричард Ативернский, начинаешь ценить простоту.

– Мы скоро будем на Вирме.

– Скоро?

– Может, день. Если Олайв будет милостив и Холош не нагадит.

– Я помолюсь Альдонаю, – подколол в ответ Ричард, – за наше благополучное путешествие.

Обычно от Ативерны до Вирмы добирались быстрее, но осенью ветер дул куда угодно, только не в нужном направлении.

Эрик хмыкнул.

– Не думаю, что Альдонай будет тепло встречен на Вирме.

Ричард тряхнул головой.

– Речь пойдет не об Альдонае, а о людях. О наших делах.

Эрик тряхнул головой, словно большой пустынный кот. К этому он и вел.

– Лейф мой друг. И я буду его отстаивать.

– Ты – или клан Хардринг?

– Я. И клан. Клану нужна Ативерна.

– А Кругу?

Эрик замялся.

– В Круге единства нет.

– Кто-то еще…? – фразу Ричард не закончил, но и так стало ясно, что он имеет в виду. Одно дело, когда предложение мира и дружбы идет только от Ативерны. А если кто-то еще подсуетится?

Уэльстер? Авестер?

Могут ведь!

И тогда вирмане могут выбирать. И будут выбирать. И торговаться будут. Получат ли они запрошенное, еще вопрос. Но могут и получить. Пусть суши у них мало, но вирмане – короли моря.

– Кому-то будет выгодно помириться с Ативерной, кому-то поссориться, – пожал плечами Эрик. – Я могу сказать только за Хардринг.

– И Эрквиг.

– Эрквиг не входят в Круг.

– А Торсвег входят, – это никак не облегчало задачу Ричарда.

– Пока у клана нет главы, нет и места в Круге. Они его потеряли, и приобретут ли – Олайв ведает.

Ричард усмехнулся.

– Это не добавит им голубиной кротости.

– Считай, один враг у тебя есть.

– Враг – это хорошо, без врагов наша жизнь пуста и бессмысленна, – отшутился Ричард.

– Главное, вовремя их убивать, – хмыкнул Эрик.

Мужчины понимающе переглянулись.

Не такими уж глупцами были вирмане. И это ничуть не облегчало задачу Ричарда.

– Гостеприимство клана Хардринг к услугам вашего высочества, – Эрик смотрел невинно.

– Я смогу воспользоваться им только после того, как решится судьба моего человека, – покачал головой Ричард.

– Пристало ли его высочеству жить в палатках на берегу?

– И его высочеству, и ее высочеству. Впрочем, мы можем воспользоваться гостеприимством Эрквиг. Они не входят в Круг, и Лейф – наш человек.

– Это придется не по вкусу… многим.

Рик пожал плечами.

– Меня не интересует мнение… многих. Короля Ативерны будет волновать мнение его союзника. А враги могут сдохнуть – или не сдохнуть, на их выбор.

– Союзников? – поймал подтекст Эрик.

– Лучше – союзника. Я предоставлю гарантии, но и мне нужны такие же обязательства. А обещания всех – это пустой ветер. Сегодня человек в Круге, завтра он покинул Круг, а его подпись стала кляксой чернил. Этого мало.

– Союзы хороши, когда они заключаются между двумя королями – и скрепляются кровью, – намекнул Эрик.