– Хорошо, – женщина положила передо мной листок бумаги и ручку, – Записывай все доказательства вины Волкова в инциденте с мусорной корзиной. Пиши в подробностях. Мне важна каждая деталь. Чем больше информации, тем выше вероятность того, что появится возможность отстранить его от занятий.

– Вы это сейчас серьезно?

– Абсолютно. В моих интересах, чтобы этот парень покинул стены моей школы как можно раньше. Желательно, до того, как начнутся экзамены. Очень не хочется портить школьную репутацию.

– Вы хотите сказать, что планируете исключить сына Аркадия Волкова из школы? – я немного растерялась.

– Не исключить, – женщина вздохнула, – А перевести его в любую другую школу. Это учебное заведение – старейшее в нашем городе. Из него выпускались такие значимые люди как…Впрочем не важно. Важно то, что репутация самого честного учебного заведения сейчас стоит под вопросом. И ты должна мне помочь исправить наше положение.

– Неужели сейчас это имеет какое–то значение?

– Конечно. Записывай.

Ксения Сергеевна придвинула листок бумаги ближе. Я уселась за стол и приступила к описанию всего того, что произошло по вине Романа Волкова. Можно ли было это расценивать как предательство? Да, конечно. Но меня этот факт вполне устраивал.

– Я от тебя такого не ожидала, – директриса приняла от меня исписанный листок, – И давно ты перестала быть частью мира, где все покупается и продается?

– Как только я перестала быть частью этого мира, на меня посыпалось…все, что посыпалось.

Ксения Сергеевна улыбалась.

– Это хороший знак. Дальше будет только лучше. По поводу Волкова… Пока здесь я решаю вопросы, так что можешь не волноваться за свою безопасность.

– А что со мной еще может произойти, – я пожала плечами, – Меня ничем не удивить, но вот моя мама… Она сегодня ночью попала в больницу, я не знаю, как она, все ли в порядке там… – я решила сознаться, – Когда я утром замыслила побег из школы, мне крайне необходимо было сообщить ей об осторожности…

Директриса меня прервала.

– А камеры наружного наблюдения засняли субъекта, который помешал этому побегу. После странного исчезновения твоего отца это нападение ясно подтверждает, что все произошло не просто так. В полицию я сообщила о данном инциденте. Думаю, сейчас, правда, нет повода для беспокойства. Тебе есть куда отправиться после окончания занятий?

– Мне очень нужно попасть в роддом, – в горле внезапно запершило, а в глазах заплясали разноцветные искры. Я потеряла равновесие.

– Тебе нехорошо? – женщина встревожилась, – Может воды?

– Нет… – кашель накрыл меня, и говорить стало почти невозможно, – Мне нужно…мне нужно… вызвать такси.

– Такси? – брови директрисы подскочили вверх, – Хорошо. Вот телефон.

Женщина указала на аппарат на своем рабочем столе. Все еще справляясь с приступами кашля, я добралась до трубки, сообщила оператору данные и получила сообщение о том, что через несколько минут подъедет машина.

– Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Пойдем. Или ты думаешь, я отпущу тебя одну после всего произошедшего?

Мне незачем было сопротивляться. Тем более, что разговаривать сейчас было крайне проблематично из–за накрывшего мое горло отвратительного сухого кашля, раздирающего все внутри. Возможно, это было последствием моего утреннего побега. Но даже этот факт не омрачил мысль о скорой встрече с моей настоящей семьей.

– Наконец–то ты…ой, извините, – стоило нам покинуть кабинет, как на меня налетел Леша, явно не ожидавший такого поворота событий.

– Дорошенко? Почему ты не на празднике? – Ксения Сергеевна была искренне удивлена появлением Одиночки.

– Он со мной, – я привычно схватилась за привычно–теплую руку, – Ты же со мной?

– Я с ней, – Леша кивнул, не вникая в происходящее.

– Так даже лучше, – директриса коротко кивнула и решительно двинулась вперед, отчеканивая каблуками по полу ритм моего сердца.

Наша странная компания молча преодолела школьные коридоры, раздевалку и даже в такси мы с Лёшей садились молча. Директриса не проронила ни слова. Это, пожалуй, была самая странная ситуация из всех сегодняшних ситуаций. И лишь когда машина тронулась, Леша не выдержал:

– Это ненормально, – парень смотрел в одну точку перед собой, будто пытаясь решить какую–то чрезвычайно сложную задачу.

– Что именно?

Для меня странным было абсолютно все.

– То, что директриса отпустила нас вот так, – Леша щелкнул пальцами.

– О, – я хмыкнула, – Она намного лучше, чем ты думаешь.

– Да, за последние сутки я понял, что люди умеют удивлять, – губы у Одиночки расплылись в улыбке, – Главное – чтобы у человека была искра добра внутри. Именно это все решает.

– А как найти эту искру? – мне стало интересно.

– Ее можно увидеть, – Леша поднес руку к моему лицу, – Вот здесь, в глазах. Если глаза у человека загораются, как гирлянда на новогодней елке, то добро в нем точно есть.

– Ты, правда, думаешь, что все дело во взгляде?

– Не думаю, а точно знаю. Тогда, на уроке физкультуры ты налетела на меня, и я долго не мог понять, что же в тебе изменилось. Сейчас я точно знаю, это была та самая искра.

– Ты поэтому меня поцеловал? – вопрос вырвался сам собой, заставив меня вжаться в сидение автомобиля в ожидании ответа. Леша все еще улыбался, но медлил с ответом.

– Без этой самой искры, – Одиночка вздохнул, – Ничего бы не было. Ты бы сейчас с титулом “Президент школы” танцевала с Волковым очередной медляк, даже не задумываясь о моем существовании. Тебя бы мало волновали вопросы справедливости и честности, и, думаю, вряд ли бы тебя сильно волновало состояние твоей матери. Ты либо имеешь в себе добро, либо нет. Чего–то среднего не бывает.

– Мне надо привыкнуть… – я немного расслабилась.

– К чему?

– К тому, что ты редко отвечаешь прямо на вопросы. «Да», «нет»… Эти слова слишком скучные для тебя.

– Эти слова несут в себе слишком много потаенного смысла, – Леша пожал плечами.

– Ну да, конечно, – я усмехнулась, и новая волна жгучего кашля ворвалась в мое горло, раздирая меня изнутри.

Больно было не то что двигаться, дышать. Дышать стало невыносимо.

– Ты заболела? – в момент, когда способность соображать ко мне вернулась, Леша оказался всего в паре сантиметров и сжимал мои плечи так, что завтра, скорее всего, в местах соприкосновения его пальцев с моим телом точно проявятся синяки.

– Наверное, – голос оказался глухим и осипшим, я снова попыталась заговорить, – Наверное, прогулка в школьной форме по морозу была не такой уж хорошей идеей.

– Ты в порядке?

– Да, – я пожала плечами, – Для полного счастья сейчас не хватает только бронхита.