махнул Ли рукой. Доктор Эстер обладал худой и жилистой фигурой, одет был всегда очень аккуратно, почти по-военному, но тени, залегшие в глубоких морщинах его лица, придавали ему какой-то призрачный вид.

Ли подошел ближе, пытаясь подавить нервную ухмылку от того факта, что так и не увидит фигуру руководителя кафедры ботаники, кроме тех частей, что виднелись над столом. Видел ли он вообще когда-нибудь доказательства того, что у этого человека есть еще что-то, кроме туловища, рук и головы?

Добрый стакан, выпитый им перед выходом из дома, явно опьянил сильнее, чем он рассчитывал.

– Прошу садиться, – сухо сказал Эстер. Ли присел, едва не скривившись. Кожаное сиденье могло быть куском скалы, настолько оно было холодным и жестким.

– Сознаюсь честно, вы меня заинтриговали, – произнес Ли, озираясь в кабинете.

Обстановка для профессора ботаники была не слишком оригинальна: полки украшали увесистые фолианты с золоченым тиснением и несколько рамок с ботаническими иллюстрациями, в основном с изображением листьев.

– Доктор Эстер, я не думал, что вы причисляете себя к «рыцарям плаща и кинжала»[34], но если нужно, я готов.

Кислая мина Эстера хоть немного утешила Ли.

– Плащ и кинжал – это сильно сказано. Просто есть бизнес, который не терпит отлагательств.

– Бизнес? – Ли вопросительно выгнул бровь.

– Вот именно. – Эстер сцепил руки на столе перед собой – жест, который ему уже можно патентовать, судя по тому, как часто его доводилось видеть Ли. – Видите ли, доктор Ли, моя кафедра занимается научными исследованиями, что есть, то есть, однако в конечном счете это бизнес, как и университет в целом.

– Наука ради науки уже осталась в прошлом, не так ли?

– Вы выбрали медицину исключительно ради того, чтобы изучать человеческое тело?

Ли с удивлением поджал губы на прозвучавшую как оскорбление фразу, хотя не думал, что доктор Эстер специально хотел его обидеть. Как бы то ни было, это правда. Доктор Ли-старший недвусмысленно заявил, что Ли должен зарабатывать на жизнь достойным трудом или не увидит ни пенни из внушительного состояния, принадлежащего семье.

– Нет, я так не думаю.

Эстер не отрывал пристального взгляда серых глаз от лица Ли.

– Несмотря на то, что мне нравится мое место, всегда необходимо принимать во внимание, как оценивают мою работу другие. Мой предшественник пекся только о материальной выгоде, и его сфера деятельности ограничивалась только его собственными интересами. А это в свою очередь привело к тому, что на мою кафедру не приходят блестящие дисциплинированные умы. Ряд известных ученых отказались от работы в университете из-за доктора Беркинга. – Кислая мира вернулась. – Но это ненадолго.

– Должно быть, вы вынашиваете грандиозные планы.

– Именно. И полагаю, об одном из них вы уже знаете. Идея содружества кафедры ботаники и больницы исходила от меня, но стимул пришел со стороны. Есть такое место, где ценят информацию, которую добыли вы и мисс Эверли.

Ли не дали времени подумать об этом загадочном заявлении женские голоса, звук шагов и распахнувшаяся за спиной дверь.

Горничная отступила, пропуская вперед его напарницу. Ее платье было скрыто под темным плащом, но по ярко накрашенному лицу и броским украшениям стало очевидно, что Эстер не прерывал ее мирного сна. И черт бы все это побрал – это был вечер среды, и в «Голубой комнате» устраивали танцы.

Его передернуло от раздражения. Она была с подозреваемыми? Без него?

А чему тут удивляться: всю неделю они едва обмолвились друг с другом парой слов и только в связи с работой. Она то появлялась в кабинете, то вновь куда-то исчезала, иногда на несколько часов, явно все еще продолжая вести расследование. Но ему все это совсем не нравилось.

Он внимательно посмотрел на нее, пытаясь заметить признаки недомогания или интоксикации. Глаза подведены, на щеках румяна – в них необходимости не было, поскольку он видел, что ее щеки и так раскраснелись, и вокруг рта размазалась помада, как будто ее кто-то от души поцеловал.

От этой мысли в животе неприятно заныло, но Ли тут же забыл обо всем, заметив, с каким встревоженным видом она кутается в пальто.

Шафран Эверли явилась домой к заведующему своего факультета, выглядя как самая настоящая шлюха. Такое она терпеть не может. Губы у нее покраснели и припухли, вероятно, от того, что она пыталась стереть помаду, когда ей велели сюда явиться.

Холодный голос доктора Эстера прервал его размышления:

– Мисс Эверли, надеюсь, вы понимаете, как важно соблюдать осторожность при работе, которую вы сейчас выполняете?

Шафран поморщилась.

– Да, сэр, но…

– Но я говорила ей, – раздался высокий женский голос, дерзкий и безапелляционный, – чтобы она никуда не ходила одна, тем более вечером. В этом вашем колледже я ни одному заведующему факультетом не доверяю ни на йоту.

Ли прикусил губу, чтобы подавить восхищенную ухмылку. Позади Шафран стояла Элизабет Хейл собственной персоной, расфуфыренная еще сильнее, чем Шафран. Пальто с одной пуговицей не скрывало ни ее пышных изгибов, ни блестящего платья цвета лосося. Песочный боб украшали перья и стразы, и Ли забеспокоился, что от них у Эстера начнется тахикардия.

Затаив дыхание, он глянул на профессора, чтобы оценить его реакцию.

Эстер только слегка прищурился, отчего его глаза почти скрылись в сетке морщин.

– Боюсь, не имел чести быть вам представленным.

Возможно, у Ли у самого начался приступ тахикардии. Это лучше, чем Рождество.

– Доктор Эстер, это мисс Элизабет Хейл, моя соседка, – оглянувшись на нее, поспешила сказать Шафран. Элизабет лишь молча оскалилась в опасной улыбке. – Доктор Эстер, я прошу меня простить за то, что появилась в таком виде, и за то, что моя подруга так ворвалась…

– Этого еще не хватало! – Элизабет подошла к Шафран, наполнив комнату благоуханием духов. На каблуках она была выше Шафран на добрых пять дюймов[35]. – В такой поздний час вызывать женщину просто возмутительно. Я работаю у министра, в правительстве, и меня никогда еще вызывали из дома так поздно. Мне все равно, пусть это будет даже сам король!

Шафран вздохнула.

– Элизабет, в самом деле…

– Шафран, в самом деле. – Элизабет снова повернулась к Эстеру, бусины ее сережек раскачивались, как средневековые булавы.

– Доктор Эстер, при всем уважении. – Ли едва не фыркнул от язвительности такой дежурной фразы. – Я не считаю уместным то, что вы вообще вызвали Шафран к себе домой, тем более в такое время, принимая во внимание совершенную моральную развращенность человека, который до вас занимал эту должность. Кроме доктора Максвелла, похоже, никто не понимал, до какой степени тот человек был мерзким. Да будет вам известно, что женщина, которая была