ж, такова жизнь, – быстро сказал Онорин, переводя взгляд с Элизабет на Шафран и обратно. Она сочувственно улыбнулась. – Неопределенность нашей судьбы заставляет жить здесь и сейчас, разве нет?

– Это точно, – твердо кивнула Элизабет. – Я кузине все время это говорю. Судя по всему, эта миссис Келлер была из женщин того сорта, которые обычно плохо заканчивают.

Онорин резко вскинула голову.

– Excusez-moi?[33] Что вы имеете в виду? У «Дома Аллард» репутация безупречная. Мы не обслуживаем…

Шафран уже собралась вмешаться и извиниться, но Элизабет, громко ахнув и едва не сбив с ног свою швею, спрыгнула с подиума и схватила за руку Онорин. Зрелище было довольно странное: Элизабет в шелковом комбидрессе и чулках возвышалась над изысканно одетой хрупкой Онорин.

– Ах, но я вовсе не хотела вас обидеть! Мадмуазель Онорин, простите меня. Я просто имела в виду, что у опасных женщин тоже может быть утонченный вкус. На самом деле опасные женщины, как правило, лучше всех одеваются!

Прямота Элизабет, похоже, немного озадачила француженку.

– Наверное, вы правы. Но мадам Келлер была совсем не такая. Она не интересовалась ни модой, ни высококачественными тканями. Попала сюда по рекомендации подруги. На примерки они всегда приезжали вместе, и знаете ли, ее подруга каждый раз сама выбирала за нее.

У Шафран сердце забилось сильнее, а мышцы напряглись в предвкушении, как будто ей тоже необходимо было сжать руку Онорин. Кто бы это мог быть? Что за подруга? Одна из подозреваемых или жертв? Она постаралась сказать ровным голосом:

– Эта подруга, она тоже была вашей клиенткой, я полагаю?

– О, да, – кивнула Онорин, осторожно забирая свою руку из хватки Элизабет. – Очень хорошая подруга и очень хорошая клиентка.

Шафран с трудом удалось сдержаться и не броситься выспрашивать ее имя.

– Однако каким ударом, должно быть, стало для нее известие о безвременной кончине подруги.

– Это правда. Но мадам Хэлтон-Смит была очень любезна и заверила нас в своей неизменной благосклонности…

Разговор вновь свелся к болтовне об одежде, к неудовольствию Шафран. Хэлтон-Смит – фамилия с очень старыми консервативными корнями и во главе ее сейчас дочь бабушкиной подруги. Шафран сообщит ее имя инспектору, но вряд ли от этого будет толк.

День уже клонился к закату, и решительность, которой Шафран была полна с самого утра, теперь сменилась разочарованием. Ей казалось, что она добыла ничтожно мало информации за несопоставимо огромные приложенные усилия. Но с другой стороны, полистать подшивки газет и постоять с поднятыми руками, пока с тебя снимают мерки, – не такое спортивное достижение, как прочесывать сад вдоль и поперек.

Шафран открыла было рот, чтобы сказать, что им срочно нужно уехать на какую-нибудь встречу, как откуда-то снизу, где у ее ног сидели две швеи, раздалось тихое бормотание на французском.

Шафран почти не говорила по-французски, но вполне сносно понимала, о чем переговаривались между собой швеи, пока у них над головами Элизабет с Онорин болтали о более приятных вещах.

– Та женщина получила по заслугам, – буркнула блондинка с каре.

– Что ты такое говоришь, – прошипела вторая девушка с темными кудрявыми волосами. – О мертвых либо хорошо, либо ничего.

– Об этой старой карге я буду говорить только плохо, – тихо ответила блондинка. Под предлогом измерения второй лодыжки Шафран она подвинулась ближе к темноволосой. – Помнишь, как она довела до слез свою дочь? Только потому, что после последней примерки та прибавила в весе самую малость.

– Разве такое забудется?! Бедняжка так рыдала, когда мать наконец отстала от нее! Так испортить удовольствие от заказа первого чайного платья в настоящем Модном Доме.

– И сказать девочке, что она позорит семью… как будто она сама не позорит такой вспышкой гнева! – Блондинка пренебрежительно цокнула языком и подняла глаза вверх. Обнаружив, что Шафран на нее смотрит, девушка ослепительно улыбнулась, что разительно контрастировало с мрачной темой их разговора, и произнесла на английском с заметным акцентом:

– Будьте добры, вытяните ногу.

Шафран повиновалась и, стараясь не обращать внимания на щекотку от ползущей по ноге ленты, продолжала прислушиваться к их перешептываниям. Но вскоре швеи удалились в подсобное помещение.

Шафран с Элизабет попрощались с Онорин, пообещав вернуться, чтобы окончательно определиться с выбором гардероба, который никогда не сделают, и покинули «Дом Аллард». Шафран решила, что пора возвращаться домой.

– Все равно больше мы ничего не узнаем, – сказала она Элизабет, когда они вышли на улицу. – Мы услышали то, что я и так знала: что миссис Келлер была их клиенткой и не проявляла большого интереса к моде. Это было ясно по ее гардеробу. А из краем уха подслушанной сплетни выяснилось, что она не любила свою дочь. Миссис Келлер плохо обращалась с ней и, похоже, совершенно не печалилась о ее утрате, а ее цветы говорили о бессердечии. Возможно, здесь есть связь.

– Хорошо. – Элизабет решительно улыбнулась и расправила плечи. – Я проведу для тебя это расследование. Пройдусь по другим магазинам и когда узнаю, кто тот злодей, от души позлорадствую за ужином.

Возвращаясь на трамвае в Челси, Шафран снова думала о цветах. Миссис Салливан много занималась благотворительностью, и ее цветы говорили о деньгах. Берди Уильямс употребляла кокаин, и ее цветы предупреждали об опасных удовольствиях. Шафран нужно выяснить, чего именно должна была стыдиться миссис Келлер, связано ли это с ее отношениями с покойной дочерью или здесь что-то другое, и приблизит ли это к разгадке ее убийства.

Глава 18

Когда тебя вызывают в кабинет начальника – это одно, но, как выяснил Ли, совсем другое, если начальник пригласил тебя к себе домой. Было около одиннадцати вечера. Ли ожидал, что в это время доктор Эстер уже удалился отдыхать в свой склеп – самое место для такого холодного и жуткого упыря, как он. Странно было входить в дом человека, который, казалось, может существовать только за письменным столом.

Ли нажал на звонок у двери невзрачного домишки и усмехнулся про себя. Подумалось о Хеллоуине, хотя до него оставалось еще несколько недель. Возможно, виной тому был холодный туман, окутавший улицы этим вечером. Но скорее всего, все дело в том непонятном зловещем звонке с требованием немедленно приехать.

Юная горничная провела его через полутемный коридор, освещаемый только настенными светильниками. Девушка тихо постучалась в дверь в конце коридора и тут же открыла ее.

Ли переступил порог кабинета. В камине задорно приплясывал огонь, пара неудобных с виду кресел стояла возле письменного стола, который вполне мог оказаться братом-близнецом стола в университетском кабинете доктора Эстера.

Сам доктор не стал подниматься, лишь молча