он в конце концов даст ключ к разгадке всех трех убийств. Убийца явно был знаком с Бриджет Уильямс достаточно близко, чтобы отметить ее любовь к пению, и, возможно, загадочный цветок тоже содержит подсказку.

Шафран пролистала пару из шести книг и не нашла ничего похожего на гроздь голубых цветочков, изогнутую, как хвост скорпиона. Она вспомнила о незабудках, один из сортов иногда так и называли – «скорпионья трава», из-за соцветий-завитков, как у загадочного цветка, но сходство между ними было только в этом да в голубом цвете лепестков.

По подоконнику барабанил дождь, а она, свернувшись калачиком на кушетке возле обогревателя, открыла очередной справочник и уставилась на имя, выведенное чернилами: А. Максвелл.

Шафран вздохнула, пролистнув неразборчивые каракули своего наставника.

С того дня, как в мае он закрыл кабинет, она не видела доктора Максвелла и не разговаривала с ним. В начале июня Шафран написала ему письмо, в котором поздравила с днем рождения, но оно наверняка затерялось где-то в хаотичных недрах его домашнего кабинета, и ответа она так и не получила. Вряд ли Шафран стала бы рассказывать доктору Максвеллу про Ли или расследование, но он мог бы поднять ей настроение забавной историей или описать удивительный образец, который ему удалось отыскать. Она скучала по нему и не знала точно, когда он вернется в университет и вернется ли вообще.

А еще, конечно, присутствовало то ужасное и назойливое сомнение насчет отца и его работы, зерно которого зародил в ней кровожадный бывший начальник. Она собиралась расспросить об этом доктора Максвелла, но не хотела перед отъездом еще больше его расстраивать. И потом, по правде говоря, у нее хватало забот, и некогда было думать о том, понимала ли она до конца, кем в действительности был Томас Эверли – что за человек и ученый, если он трудился над усилением токсинов в ядовитых растениях. В ее представлении применение такому исследованию могло быть только одно, и ей совсем не нравилось думать в этом направлении.

Куда безопаснее запрятать все переживания в самый дальний уголок своего сознания и притвориться, что у такой работы – появившейся в годы перед самой ужасной войной в истории человечества – нет последствий. Доктор Максвелл уехал на взморье, а Шафран так и не спросила у него о неопубликованных работах отца и какой цели они могли служить.

Она с силой перевернула страницу книги, отчаянно желая так же легко избавиться от собственных чувств.

Увидев иллюстрацию на странице, Шафран моргнула и едва не уронила справочник.

Это был тот самый странный дикий цветок из букета. Оказывается, это румянка. Шафран провела пальцем по картинке, представляя колючие щетинки на стеблях. Румянка! Она и раньше видела такой – за городом, на обочинах дорог и возле канав. Возможно, даже проходила мимо него, когда нынешним летом ходила на разведку в поля. К тому же Echium vulgare[29] относится к семейству незабудок, и когда они показались ей знакомыми, стоило за эту ниточку ухватиться.

Шафран вскочила с дивана и бросилась к своему цветочному словарю. Предвкушение вспыхнуло, но тут же погасло, когда, добравшись до страницы с буквой «р», она прочитала значение румянки – «ложь».

У нее вырвался вздох разочарования. Это не то, чего она ожидала.

Она задумалась, барабаня пальцами по странице словаря. Убийца мог выбрать целый ряд других цветов, имеющих такое же значение: желтую лилию, кендырь, да даже манцинеллу – растения, которые тоже опасны в той или иной степени. По какой-то причине выбрана была именно румянка, и это важная деталь. Сделано это из-за ее раздражающих свойств, ее названия, доступности или тут есть что-то еще?

У нее появился новый кусочек головоломки – очень маленький, но хоть что-то, и Шафран твердо решила собрать ее целиком, с помощью Ли или без него.

Вечером того же дня Шафран отправилась в полицейский участок. Ни инспектора Грина, ни Симпсона не было на месте, что неудивительно, учитывая, что это была суббота, однако сержант, с которым она разговорилась, приятно удивил тем, что без лишних проволочек сообщил ей информацию о миссис Салливан. Поблагодарив его, она отправилась дальше.

Шафран села на автобус, доехала до Блэкфрайерса и прошлась по булыжной мостовой до офиса «Таймс». Воздух возле типографии и ее окрестностей был пропитан запахами бумаги и табака с соседней фабрики. В самой типографии царила тишина, но в офисах кипела жизнь. Новости никого не ждут и точно не берут себе выходные для отдыха.

Администратор, проведя Шафран через склад, в котором за заваленными бумагами столами бегло печатали на машинках мужчины и женщины, впустила ее в узкую комнату с низким потолком и вкратце ознакомила с системой организации картотеки. Шкафы выстроились длинными рядами, пряча содержимое ящиков – газетные публикации, различные документы и прочие мелочи.

Оказалось, что штудирование газет очень похоже на штудирование учебников. Пыльно, утомительно и иногда познавательно.

Начала Шафран с того, что собрала скудную информацию о миссис Салливан. Ее муж был успешным железнодорожным магнатом, а сама она помогала множеству благотворительных комитетов, сержант передал ей их список. Шафран вытащила стопку газет из ближайшего ящика и устроилась за шатким столом, который кто-то втиснул между пыльной стопкой периодики и шкафом без таблички.

Она просматривала новости за несколько лет, пытаясь найти сведения о железных дорогах вообще и о Камденской железной дороге в частности. На глаза попалось несколько упоминаний, но только одно показалось обнадеживающим.

В 1921 году миссис Салливан вместе с мужем сфотографировались на церемонии открытия железной дороги в Суиндоне. В статье упоминалось, что она помогала детскому приюту в городе, который они посетили в ходе своей поездки. Шафран обратила внимание на название приюта и благотворительной организации: «Союз помощи детям, оставшимся без попечения родителей».

Шафран подумала: «Это уже что-то» и сделала пометку на пока еще пустой странице блокнота. В списке больничных комитетов и советов по образованию, который предоставил мистер Салливан полиции, не было «Союза помощи детям, оставшимся без попечения родителей». Возможно ли, что миссис Салливан вдрызг рассорилась с кем-то из сотрудников благотворительного комитета, отказала в своем покровительстве и ее из-за этого убили?

Нахмурившись, Шафран прикусила кончик карандаша. Это даже ей самой казалось довольно нелепым. Но, учитывая намеки в букете на богатство и жадность миссис Салливан, версия с благотворительным комитетом представлялось вполне вероятной. Она думала, что ключом к разгадке станет что-то общее между жертвами, но может, будет разумнее разгадывать по одной тайне за один раз.

Шафран нашла еще одну заметку о задушенной женщине в газете в