– До конца недели пашешь как вол, а там поезжай, отдохни… дней десять.

– Маловато что-то, – запротестовал я.

– Конец полугодия на носу, а у нас процент раскрываемости хромает.

– Николай Алексеевич, я что, один за весь город проценты подниму? Давайте по-честному: три недели я отдыхаю, выхожу на работу и до ноября месяца больше об отпуске не вспоминаю.

– А не жирно будет все лето бездельничать? Давай так: две недели сейчас, неделю в сентябре и неделю в ноябре.

Мы поторговались еще немного и остановились на моем варианте.

В тот же день вечером я встретился с Натальей. Она вначале не хотела отпускать Арину, но потом передумала. С отъездом дочери ей выпадала неделя свободного времени, которое можно с толком и весело использовать.

– Андрей, – очень серьезно спросила Наталья, – не получится так, что ты заберешь Арину на неделю, а привезешь назад через пару дней?

– Наташа, о чем это ты? – нахмурился я.

– Да так, к слову сказала. Андрей, в воскресенье Арина будет готова. Приезжай, забирай. В садике я договорюсь.

В среду меня вызвал на встречу Итальянец.

– Плохи дела, Андрей Николаевич, – без вступления начал он. – Сразу же после похорон Лучика московские воры собрали сходку и объявили, что Почемучку короновать не будут.

– Вот это номер! – помрачнел я. – Они что, хотят нам на область поставить чужака? А как же прежние договоренности?

– Общак, общак все испортил! Если бы не эта история с Шахиней, все было бы тип-топ! А сейчас, мать его, все через задницу пошло.

– Кого москвичи планируют прислать?

– Какого-то Дато Батумского, грузинского вора в законе. Этому Дато всего лет тридцать. За какие заслуги его короновали, никто из наших не знает, но у него все честь по чести: в Златоустье обряд прошел. Но не это, Андрей Николаевич, главное! Ты послушай, что дальше было. Собрались наши авторитеты и говорят: мы против законов и обычаев не пойдем и примем нового вора в законе, как положено. Короче, наши смирились и успокоились. Даже Муха-цокотуха в пузырь не полез, хотя раньше кричал: «Я над собой чужака не потерплю!» Но все, выдохся Муха, сдулся.

– Надолго ли? – усмехнулся я. – Нанюхается кокаина и начнет бузить.

– Ничего не начнет. Муха против воли преступного мира не пойдет. Он, как ни крути, старой закалки, чтит наши традиции, а вот Гера…

– А это кто такой? Я никогда раньше такой клички не слышал.

– По ходу, это имя его, а не кличка. Есть же такое имя – Герман? Гера – это, скорее всего, сокращенный вариант Германа. Или Герасима. Герман и Герасим – не одно и то же? Да хрен с ними с обоими. Слушай, как дело было. Закрылись на кладбище у Мухи Почемучка, Ключар, Новосибирец и сам Муха. Базары за жизнь трут, то-се, маляву к братве готовят. Мы с Лаптем сидим в предбаннике, ждем, когда они вердикт вынесут. Тут заходит пацан, лет двадцать пять на вид, чернявый такой, челка набок, на шее вместо креста череп с костями. Медальон у него такой – на эсэсовскую «Мертвую голову» похож. По всем внешним признакам пацан этот – несидячий, не был он в зоне, не нашего он мира, но Почемучка велел его впустить.

– На совещании высших авторитетов области присутствовал неизвестно кто? – поразился я. – Если на сходняк даже Гутю и Психа не пригласили, то кто этот пацан? Внебрачный сын Япончика, что ли?

– А хрен его знает, кто он такой, – с неприязнью ответил Итальянец. – Мы с Лаптем прислушались, что за базар там идет, а там все тихо, вполголоса разговаривают. Потом дверь распахивается, этот щенок выходит на порог, оборачивается и говорит: «Приедет сюда кавказский вор, я его возле Лучика положу».

– Да ну, на фиг! – усомнился я. – Как он на вора в законе руку поднимет? Его самого за это к смерти приговорят. Или у вас что-то поменялось?

– Ничего не поменялось: за смерть вора в законе положено только одно наказание – страшная мучительная казнь, но дело-то тут в другом! Приговорить любого можно, а ты пойди приведи приговор в исполнение! Если за этим Герой стоит сила, то кто с ним связываться будет? Зимой мы «Борцов» в два счета погромили и еще бы с десяток таких группировок в распыл пустили, а тут какой-то пацан авторитетам свою волю высказал, а они только руками развели. Я не знаю, кто этот Гера, но одно тебе скажу: я – пас! Я, Андрей Николаевич, выхожу из игры. Пока Лучик у власти был, пока на Почемучке вся область держалась, я был в теме. Сейчас дело пахнет большой кровью, и у меня нет никакого желания пулю под старость лет схлопотать. Грузинский вор со дня на день в область приедет и начнет свои порядки устанавливать. Что дальше будет, одному богу известно.

– Татуировки у Геры есть?

– На правой руке, на запястье, выколот крылатый меч, а под ним буквы «БСК».

– Крылатый меч – символ вечной непримиримости. Аббревиатуру БСК я бы перевел как «бесчестие смывается кровью».

– Буквы у него готическим шрифтом выколоты, – уточнил Итальянец.

– «Бесчестие смывается кровью» – это девиз боевого крыла американской ультраправой организации «Общество исходного порядка», а крылатый меч, по-моему, является гербом американских сил спецназначения…

– Андрей Николаевич, зря ты в его татуировках смысл ищешь! Молодежь нынче не соблюдает лагерный символизм. Естественно, воровские звезды на коленях никто не рискнет наколоть, а вот череп с костями – запросто. Сам лично видел: фраерок, две ходки всего сделал, а у него на предплечье череп красуется. В былые времена такая татуировка означала замену смертной казни лишением свободы, а сейчас? Срамота! Ни смысла, ни чести в наколках нет.

– Что у вас говорят про адвоката Машковцова?

– Одни считают, что это он налет организовал, другие – категорически против. Я с Мухой толковал на эту тему, он говорит, что Машковцов – умный мужик и так подставляться не будет. Где это видано, на разбойное нападение на собственном автомобиле приезжать? Он бы еще свой автограф на асфальте оставил, чтобы сомнений ни у кого не было.

– Свидетель Грачев…

– Да забудь ты об этом уроде! – перебил меня Итальянец. – Вызвали мы его на кладбище и предъявили: «Как ты, кривоногий пропойца, с расстояния в двадцать метров человека срисовал?» Он отвечает, что опознал Машковцова по куртке, очкам и усам. Ты тему уловил? Грач видел человека в машине только в профиль, как Ленина на сторублевой купюре. Надень на Ленина спортивную шапочку, сбрей бородку, водрузи на нос очки – вот тебе и адвокат Машковцов собственной персоной!

– Логично. Про Ленина я как-то не подумал.

– Андрей Николаевич, ты в школе учебники разрисовывал? Вспомни юношеские годы, возьми любой портрет Ленина и нарисуй ему спортивную шапочку и очки в толстой оправе. Кто у тебя получится?

– Приеду на работу, поэкспериментирую. Скажи, Итальянец, как ты хочешь выйти из дела? Я могу чем-нибудь помочь?

– Я уже давненько всем на печень жалуюсь, периодически табак жую, чтобы лицо желтушный оттенок имело. Сейчас пена спадет, я скажу Почемучке, что у меня врачи обнаружили цирроз печени, и попрошусь на покой, в деревеньку, коровам хвосты крутить. Отпустит. Ему скоро не до меня будет.