– Мне правда срочно надо позвонить, – взмолился он.

– Ладно, дам тебе свой. Но только на минуту.

В ту же секунду дверь тихонько отворилась и робко, бочком вошла… она. Рита.

Господи! Не галлюцинация ли?

Нет, вот она подошла ближе, глядя на него с тревогой и нежностью. Кивком поздоровалась с медсестрой. Та ухмыльнулась:

– Я так понимаю, звонить тебе больше не надо. – Она взяла капельницу и вышла в коридор.

– Рита, – хрипло прошептал он.

– Саша, – отозвалась она.

И всё равно Сане не верилось. Он протянул руку, коснулся её тёплой, гладкой кожи. У неё навернулись слёзы. Почему она плачет? Он боялся спросить.

Рита присела рядышком. Взяла его ладонь, нежно и бережно, словно боясь причинить боль.

Сначала они смотрели друг на друга – жадно, неотрывно, долго. А уж потом Саня осмелился:

– Лютый… он тебя…

Ему не пришлось договаривать страшные слова – Рита всё поняла.

– Не успел. Ты меня спас. Опять!

Она отвернулась на миг, словно собираясь с духом, а потом выложила ему всё как на духу. И про глупую Викину затею, и про то, как переписывалась с Мари, которая оказалась вовсе не Мари, и про самое главное – что и тогда, и сейчас для неё всё всерьёз. И, словно сама не веря, что решилась, тихо прошептала:

– Я тебя люблю.

Саня взял Ритину ладонь и уткнулся в неё лицом, стыдясь, что не может сдержаться. Но зачем скрывать? Теперь, когда она обнажила перед ним душу.

Он коснулся её пальцев губами, медленно отвёл её руку и, глядя на Риту, тихо сказал:

– И я тебя люблю. Очень.

Саня быстро шёл на поправку. В окно рвалось звенящее лето, небо манило синевой. Хотелось скорее покинуть унылые стены. Впрочем, и в палате скучать ему не давали. С обеда и до семи, пока не закрывались двери, вереницей тянулись посетители. Мать, отец, Михалыч, Щербакова, Дэн, Настя, пацаны со двора, Семакин с Викой – они, оказывается, после похода тоже закрутили любовь. Тумбочка и холодильник ломились от фруктов, соков, домашних пирогов. Приходили из полиции. Подробно допрашивали: кто, как, при каких обстоятельствах. От Дэна Саня узнал, что Лютого и ещё двоих взяли. Четвёртого пока разыскивают.

И, конечно, каждый день его навещала Рита. Её одну он ждал с замиранием сердца, боясь поверить в своё счастье. Но стоило взглянуть в синие глаза, светящиеся неподдельной нежностью, и душу согревала мысль – нет, всё правда, она любит его, любит по-настоящему. Потому что глаза не могут лгать. Слова, поступки – сколько угодно, но не глаза…

Когда ему разрешили выходить, они часами гуляли по больничному двору, держась за руки.

– Поговорила с Игорем наконец, – сказала Рита. – Долго не могла заставить себя даже взглянуть на него. Сначала он всё отрицал, но потом признался. Стал оправдываться. Уверял, что из любви это сделал.

– А ты?

– А я сказала, чтобы он больше ко мне не подходил. Никогда. Пригрозить пришлось, – засмеялась Рита. – Он же видел, какой ты в гневе. В общем, мы разбежались навсегда. И родители в курсе. И про тебя они знают.

– И не против, что мы вместе?

– Они знают, что ты спас меня. И мечтают с тобой познакомиться. Так что выписывайся скорее.

Саша, улыбнувшись, обнял Риту за плечи.

– Уже скоро.

– У нас ведь всё будет хорошо?

– Нет, – покачал он головой. – У нас всё будет лучше всех…