— Поедем, — ответил я.

Горы… Когда-то они приняли нас с Максом – нищих мальчишек, только-только начавших узнавать жизнь со всеми её уродливыми сторонами. Позже приняли меня – бродячего озлобленного пса, помогли наложить швы на незаживающие раны, зализать их. Есть места, куда люди приезжают, чтобы хорошо провести время, развлечься. А есть такие, что принимают тех, кому нужно куда больше. Тех, кому нужно спокойствие, уверенность. Тех, кто пытается спрятаться от прошлого, от безумия, тех, кто ищет себя или просто хочет тишины.

Прикосновения Авроры становились всё невесомее, я же, невзирая на усталость, продолжал смотреть в темноту.

— Несколько лет назад я задумался о том, чтобы восстановить лагерь, — сказал негромко, не желая нарушать воцарившегося спокойствия.

Пальцы Авроры всё так же легонько скользили по моему плечу. В какой-то момент мне показалось, что она спит, а пальцы её замерли, но тут она зашевелилась.

— Восстановить? – голос её звучал сонно, тихо. – И… И что, передумал?

— Это не так просто, — я посмотрел ей в лицо.

Из-под двери в комнату просачивался свет, и я мог различить едва уловимые черты и блеск глаз.

— Нужны очень большие деньги и связи. Но я бы хотел этого. Надеюсь, что когда-нибудь… — выдохнул, почувствовав прикосновение её губ к шее. Закрыл глаза.

Решимость взяться за это дело вспыхнула во мне с новой силой. Невзирая на сложности, на преграды. Когда-то я мечтал получить титул олимпийского чемпиона, но мечта эта казалась чем-то запредельным. Но, чёрт возьми! И Аврора… Разве думал я, что ещё хоть раз…

Схватив Аврору за плечо, я резко перевернул её на спину. Навис сверху и снова всмотрелся в лицо. От неожиданности дыхание её ускорилось.

— Денис… — выдохнула было она, но я перебил её. Сдавил плечо ещё сильнее и просипел:

— Выходи за меня, Рапунцель, — лихорадочно, чувствуя, как меня выкручивает желанием навсегда забрать её, повторил: — Выходи, слышишь?

Она обмерла. Медленно потянулись увязшие в тишине секунды. Улиткой они тащились вперёд, оставляя за собой влажный, быстро тающий след.

— Хорошо, — выдохнула она, и я, совершенно рехнувшийся, принялся целовать её. Рычал, касаясь губами губ, дурной от её близости. Она смеялась – сипло, нервно, сквозь поцелуй. Хваталась за мои плечи и пыталась отвечать.

Хорошо, чёрт её возьми! Хорошо! Только что я предложил ей выйти за меня замуж и она…

— Хорошо? – Семь лет, все мытарства, ярость, непонимание, всё это было сметено одним простым «хорошо». – Вот так просто?

— А ты ждал чего-то другого? – она приподняла руку и коснулась моего лица. Ласково погладила по щеке и неожиданно обвила шею. Резко притянула к себе и прошептала в самые губы: — Ждал, что я откажусь? Денис…

Не успела она закончить, я припал к её губам. Целовал её так, как не целовал никогда прежде – с полнейшим осознанием, что не осталось ничего, что могло бы помешать мне отобрать её не только у отца, но и у всего мира. Если бы мне пришлось грызться за неё, я бы сделал это.

Аврора постанывала, отвечала мне, несдержанная, сама не своя. Ловила мои губы своими, гладила по плечам, и я понимал – как бы я ни пытался удержаться, как бы ни пытался остановиться – бесполезно. И её останавливать бесполезно. Слишком много накопилось в нас обоих.

Будто прочитав мои мысли, она взъерошила мои волосы, царапнула ноготками шею. И влажно выдохнула у моих губ. Всё так же касаясь кончиками пальцев, она прошлась вдоль моего позвоночника, развела ноги в стороны и ожидающе посмотрела на меня сквозь мрак.

— Хочу чувствовать тебя, — шепнула, подавшись ко мне.

Я оскалился. Противостоять ей было всё равно что добровольно сунуть голову в петлю. Я, чёрт возьми, проболтался в этой петле семь лет! Дыхание наше слилось в одно. Мгновения тянулись, а мы смотрели друг на друга, зная, что вот-вот произойдёт взрыв.

— Только никаких пышных юбок, — выдохнула она. – Ненавижу пышные юбки…

— Меня устроит, если на тебе будет майка и джинсы, — тронул её бедро. Провёл до ягодицы и сжал.

Аврора застонала. Всё, что было дальше – её губы. Её рот, её пряный запах и её тонкие, нежные пальцы, путающиеся в моих волосах. Одеяло съехало, скомкалось, и я, порывисто сдёрнув его, швырнул на пол. Аврора опять засмеялась – тихонько, чуть хрипло. Кашлянула, и на миг это отрезвило меня.

— Детка… — я прижался лбом к её лбу. – Может быть…

— Только попробуй, — она провела по моему плечу, по груди. После – к животу. Да чтоб её!

Ничего не соображая, я сдёрнул с неё пижамные штаны вместе с трусиками. Задрал майку до шеи и принялся целовать грудь, затвердевшие соски. Запах её просачивался в меня, наполнял.

— Дениска… — она потянула меня вверх. – Господи, Денис…

Поцеловала сама, но отдавать ей это право я не собирался. Как бы там ни было, это она ушла тогда. Она испугалась, она не рассказала мне, так что… Так что нет.

— Что бы ни случилось, слышишь, — я обхватил её голову, собрал волосы на затылке. – Что бы ни случилось, ты должна говорить об этом мне, ясно? – снова я смотрел на неё.

Жажда овладеть ею была невыносимой, но мне нужно было знать, что она услышала меня.

Почувствовал, как она коснулась моей татуировки и с рыком повторил:

— Тебе ясно?! Никогда не пытайся решить ничего сама! Никогда, Аврора.

— Обещаю тебе, — выдохнула она.

Одним движением я взял её. В этой тёмной палате на больничной койке я брал её, будто в первый раз. И понимал, что никогда не смогу привыкнуть. Матёрый волк нашёл свою волчицу…

— Люблю тебя, — с очередным толчком, вгоняя себя в неё, вырывая нас из прошлого, чувствуя её движения навстречу.

— И я тебя, — эхом отозвалась она. – Люблю… — выдох. – Денис…

Осатаневший от бьющих по нервам чувств, вечно голодный до неё, я закинул её ногу себе на бедро. Она тут же обхватила меня. Кожа её была влажной, и я, вгоняя себя в неё, готов был возненавидеть себя за слабость, за невозможность устоять. На лбу её выступила испарина, дыхание было тяжёлым, но я чувствовал, что эта ночь, эта наша несдержанность нужна ей ничуть не меньше, чем мне. Торжество жизни над страхом, над разочарованиями, над самой смертью.

— Роди мне сына, — стиснул я её ладонь. Толчок, её стон. – Аврора…

— Сына? – со стоном, на выдохе. – Сына, — прогнулась в спине.

— И дочь… — прижал ладонь к матрасу.

— И дочь, — отозвалась она. Снова застонала. – Да, Денис… Да…

Тело её охватила дрожь, дыхание стало ещё чаще. Я знал, как это бывает. Помнил, какой она бывает для меня в моменты наслаждения. Самая прекрасная. Моя девочка из сказки… Едва сдерживаясь, я ждал её, готовый сорваться вслед в любой момент. Её ладонь в моей, дыхание по губам…