– Обещали завтра утром. Я им уже заплатил, – сообщилЭдгар.

– Мне они очень нужны. Подсознательно есть такое ощущение,что именно он заставил Маргариту Кярвалис так быстро убраться из города извонил Ларисе Кирилловне, чтобы она отключила свой мобильный телефон и невстречалась со мной. Понимаю, что несу чушь и этого по логике вещей не должнобыть. Но я почему-то в этом убежден.

– Ты думаешь, он как-то связан с убийством своегодвоюродного брата?

– Возможно. Пока у меня нет конкретных фактов, ноинерционная масса накапливающихся сведений не в пользу Дмитрия Романовича.

– Тогда зачем он к нам приходил? Зачем просил тебярасследовать убийство своего двоюродного брата? Чтобы ты его разоблачил? Или онсумасшедший?

– Я сам ничего не понимаю. Подождем до завтра, пока получимраспечатку его телефонных звонков. Но для начала нам нужно с ним переговорить.

Дронго достал свой мобильный, набрал номер Дмитрия Сутеева.

– Слушаю вас, – сразу отозвался Дмитрий Романович,словно ждал этого звонка.

– Здравствуйте, – начал Дронго, – вы знаете, чтоЛариса Кирилловна попала в больницу?

– Впервые слышу, – сразу соврал Сутеев.

– Значит, я первый, кто вам об этом сообщил, –разозлился Дронго. – И вы не знали, что она в больнице?

– Нет. Нас это мало волнует. Она ушла от мужа, и теперь...

– Хватит меня обманывать, – резко перебил егоДронго, – вы прекрасно знаете, что она в больнице. И вас всех это оченьволнует. Вы все утро звоните домой на проспект Сахарова и пытаетесь узнать у еемамы, как себя чувствует Лариса Кирилловна. Зачем вы мне говорите неправду?

Наступило молчание. Сутеев покашлял. Очевидно, он не ожидалтакого разговора.

– Да, – негромко сказал он, – я знаю, что она вбольнице. Я действительно звонил к ним домой, чтобы узнать, как она себячувствует. Вы должны меня понять. Там осталась дочь Николая, она совсеммаленький ребенок. Меня волнует ее судьба. И насчет Ларисы. После того, как ониразошлись с мужем, я не должен вообще иметь с ней никаких контактов, но когдамне сообщили, что она попала в больницу, я начал дергаться, волноваться. Большеиз-за девочки, чем из-за Ларисы. И поэтому звонил несколько раз.

– Объяснения не очень убедительные, – сказалДронго, – но пока приемлемые. А как вы объясните тот факт, что она попалав больницу? Неужели она так сильно переживает смерть вашего двоюродного брата,от которого ушла за месяц до его убийства?

– Я сам ничего не понимаю. У женщин бывает странная логика.

– Это у вас странная логика, Дмитрий Романович, –жестко заметил Дронго, – вы сами вспоминали, как она переживала напохоронах. Об этом говорят и все остальные свидетели. Получается, что она егодействительно любила. Так почему они разошлись? Может, вы мне попытаетесьобъяснить как близкий родственник и друг погибшего?

– Не знаю, – выдохнул Дмитрий Романович, – я самничего не понимаю. Но у них были плохие отношения в последнее время.

– Не уверен, – сказал Дронго, – портрет своегомужа она держит в гостиной до сих пор. Когда уходят от человека, его портрет невыставляют в гостиной. И не попадают в больницу из-за подобных переживаний.Может, вы мне чего-то не успели сообщить? Вам ничего не хочется мне рассказать?

– Ничего не хочу. Просто я думаю, что мы доставляем ваммассу неприятностей. Если вы считаете, что это сложное дело, вы можетеотказаться. Я выплачу вам часть суммы...

– Я не собираюсь отказываться, – перебил егоДронго, – а насчет неприятностей вы сейчас услышите. Сегодня утромарбитражный суд признал исковые требования банков к компании «Ростан». И обязалсовладельцев компании в течение семи дней погасить всю сумму долга. У семьивашего погибшего брата есть нужные три миллиона долларов?

– Они вынесли такое решение? – ужаснулся Дмитрий.

– И не просто вынесли. В обеспечение долга будет наложенарест на все имущество Николая Евгеньевича. На его две квартиры в Москве, наего дачу в Подмосковье и даже на тот дом, который вы хотите получить в НижнемНовгороде. Все будет конфисковано и пойдет в уплату долга.

– Вы беспокоитесь за свой гонорар? – уточнил Сутеев.

– Я беспокоюсь за несчастную вдову, которая сейчас находитсяв больнице. И за ее двоих детей, одна из которых ваша племянница. Или вы несовсем поняли, что я вам сказал? Ровно через семь дней судебный исполнительналожит арест на все имущество семьи вашего погибшего брата. Я полагаю, чтоэтого не хватит на покрытие долга, даже если Лариса Кирилловна продаст всюмебель и имущество из обеих квартир, дачи и дома. Все равно останется большемиллиона долларов долгов. У вас есть лишний миллион? Или лучше два, чтобы хотябы оставить квартиру семье вашего погибшего брата? Или вас устраивает, чтобыони оказались на улице?

– Не нужно так говорить, – тихо попросилДмитрий, – мы что-нибудь придумаем. Я сейчас позвоню Вахтангу Михайловичу.Он убеждал меня, что такого решения не будет. Говорил, что австрийцы готовывыделить большой кредит.

– Он выдавал желаемое за действительное. У компании «Ростан»действительно был предварительный договор с австрийским банком, но в деловмешались кредиторы из банка КТБ, которые убедили австрийцев отказаться отзаключения договора и выделения кредита.

– Что теперь будет?

– Я вам уже рассказал, что именно будет. И очень советуюбольше не пытаться играть со мной в ваши странные игры. Надеюсь, что вы от менябольше ничего не скрываете. До свидания.

Он убрал телефон.

– Так и нужно, – одобрительно кивнул Вейдеманис, –ты правильно припер его к стене.

– Даже если я сто раз назову его лжецом и негодяем, это непоможет вдове погибшего, – мрачно возразил Дронго. – Можешь себепредставить, что с ними будет? Мне даже думать об этом неприятно.

Находившийся на Чистопрудном бульваре ресторан «Ностальжи»считался одним из лучших в Москве. Его шеф-повар Давид Дессо отличался особымумением в приготовлении классических рыбных блюд из сибаса, стерляди, морскогоязыка, а знаменитая башня из жареной утиной печени под соусом «кавальдос»вызывала неизменный восторг у посетителей. К достоинствам ресторана можно былоотнести и большой винный погреб с разнообразными напитками любой ценовойстоимости. Цены были уязвимым местом ресторана, все знали, что в нем не простодорогие блюда, а очень дорогие. При этом стоимость многих блюд была дороже, чемв ресторанах Парижа, Берлина или Вены.

Дронго приехал в ресторан ровно к восьми, захватив с собойизящный букет белых роз. Его уже ждали, проводили к столику в углу, гдерасположилась Юна Миланич. Она была в темно-синем платье, очевидно, изпоследней коллекции от Балансиаги, отметил Дронго. Комплект «картье» из сережеки кулона дополнял ее наряд. Сумочка была под стать украшениям и обувисеребристого цвета.