холодной погоды. Около диванов стоял ряд кресел, и, хотя некоторые из них были заняты другими читателями, я нашла место, чтобы потянуться и пролистать страницы, читая и рассматривая картинки. Добавила несколько вещей в список покупок и в конце концов вернула журналы на место. Может, кто-то случайно наткнулся на меня и незаметно сунул записку? Все возможно.

Из библиотеки я пошла в канцелярский магазин за открыткой на день рождения. Я написала пожелания внутри с помощью одолженной на кассе ручки и отнесла открытку прямо на почту, купила марку и отправила в путь. Пошла на рынок, чтобы купить кое-что к обеду, и остановилась посмотреть на обувь в витрине магазина.

Я много где была, и везде меня окружало множество людей.

Я поняла, что, возвращаясь по своим следам, мысленно отправляясь в прошлое, искала одно конкретное лицо, которое могло бы появиться в толпе. Лицо человека, который, как я втайне надеялась, написал и подсунул мне эту записку. Прошло много времени со школьных времен, но мне казалось, что я еще достаточно молода, чтобы влюбляться, чтобы влюблялись в меня и чтобы получать удовольствие, просто думая о ком-то.

Романтика часто проявляется во всей красе, когда она еще не оформилась во что-то явное, поэтому я решила прекратить поиски в памяти и просто наслаждаться возможностью того, что человек, который мне нравится, также восхищается мной. Что меня сегодня увидели на улице и не смогли удержаться, чтобы не выцарапать сердечко и эти слова, и, с учащенным пульсом, опустили доказательство своих чувств в карман моего пальто. Я найду особое место для этой записки и, возможно, когда-нибудь смогу подтвердить свои обнадеживающие подозрения.

Сладких снов.

Хэллоуин в старом доме

Заглядывая в шкаф за несколько часов до того, как дети должны были прийти за конфетами, я вспомнила, как много лет назад путешествовала по Европе.

Однажды я шла по железнодорожной платформе, и меня остановила мысль, что в этот момент могу быть кем угодно. Никто из людей, проходивших мимо, ничего обо мне не знал. Я могла бы переосмыслить себя, если бы захотела, взять другое имя, говорить с акцентом, быть смелой в вещах, в которых была застенчивой раньше, или просто попробовать другую жизнь. Разве Хэллоуин не имеет такой же привлекательности? Это шанс примерить что-то другое: маску, костюм. Это день, когда мы все позволяем друг другу немного чудачеств.

Я двигала вешалки и нашла черное пальто, которое можно было сделать слегка похожим на мантию колдуна. Цокнула языком: ну, нет, только не снова. Потом нашла старое платье, длинное и алое, тесноватое, с высокой талией. Ладно-ладно, у меня была фаза «Гордости и предубеждения»; когда-то мы все были молоды. На крючке рядом висела корона, смешная, золотая и ослепительная, которую мне дали надеть на девичнике. Я посмотрела на корону и темно-красное платье и сняла с крючка ожерелье, на котором висело большое красное сердце.

— Дама червей? — подумала я.

— Бум, — отозвался чердак.

— Эй, там, на галерке, спасибо.

Я улыбнулась, глядя в потолок.

Обычно чердаку нечего было сказать. Раз, а может быть, и два в день раздавался мягкий, незаметный звук, как будто кто-то только что поставил кружку с кофе на стол или закрыл книгу на ночь. На самом деле обычно это происходило вечером: минут за десять до сна я слышала приглушенный стук, откладывала книгу и кричала: «Тогда я тоже; свет погасить, да? Спи крепко». Все старые дома, вероятно, издают странные звуки и испускают мерцание, но, честно говоря, этот удар всегда ощущался как дружеское приветствие от соседа, которого вы знаете в лицо, но не по имени. Мы здоровались друг с другом и шли дальше, и, кроме того, каждый же должен где-то жить?

Итак, решено — Дама червей. Я вынесла платье на лестничную площадку, где широкое окно выходило на улицу, открыла ставни и впустила прохладный пряный воздух Хэллоуина, повесила платье на подоконник и, облокотившись на него, выглянула на улицу. Соседи расставляли тыквы на крыльце, дети выходили из автобуса, пинали листья и падали в груды из них, уже одетые в костюмы. Я вспомнила головокружительный восторг от того, что мне разрешили надеть костюм в школу — это был целый день, потраченный на вечеринки и сладости. Возбуждение детей совершенно не сдерживалось, не разбавлялось, и даже на таком расстоянии оно было заразительным.

Я побарабанила пальцами по подоконнику, затем развернулась на каблуках и направилась на кухню. Я и раньше делала праздничные тыквы. Старый фильм о монстрах шел на заднем плане, пока я выковыривала семена и вырезала глупые лица. Семена уже жарились в духовке, и, судя по запаху, они были почти готовы. Я смазала их оливковым маслом, морской солью и черным перцем, и, когда положила несколько штук в рот, они восхитительно зашипели на языке. Пересыпала их ложкой в миску, чтобы перекусить, пока раздаю угощение, и засуетилась по дому, зажигая свечи и наполняя огромную миску конфетами.

Наконец я вынесла тыквы на крыльцо. Какое-то время забавлялась, выставляя их по разным сценариям: эта тыква влюблена в ту, а эта ревнует… Мне было чересчур весело для взрослого одинокого человека в Хэллоуин, но я огляделась и не увидела никого, кто наблюдал бы за мной, поэтому продолжила.

Свет менялся. В это время года закат наступает всего за несколько минут и сумерки быстро переходят в темноту. Я зажгла свечи в фонарях и помчалась наверх, чтобы надеть платье и корону. На лестничной площадке стало прохладно, я закрыла окно и стянула с подоконника платье. Я повернулась, чтобы уйти в комнату, и резко остановилась.

Лестница на чердак свалилась с потолка и теперь стояла в разложенном состоянии. Это были те старые выдвижные ступеньки, которые тянут за шнур, чтобы их опустить, но я не дергала за него. Я сделала глубокий вдох.

«Замечательно, — сказала я спокойно, — полагаю, что если и есть одна ночь в году, когда вам позволено пошалить, то это Хэллоуин». Последовавшее молчание я приняла за согласие.

Я осторожно обошла ступеньки и вошла в комнату, закрыла дверь и оделась. Несомненно, по телу пробежал холодок, и я вспомнила волнение детей, готовящихся к районной охоте за сладостями, и то, как заразилась этим настроением некоторое время назад. И тут мне показалось, что это, должно быть, еще более заразно, чем я себе представляла.

Я водрузила корону на голову, надела на шею смешную подвеску с сердечком, сунула ноги в старые красные бархатные тапочки и