– Отец подарил меня. Хотел ублажить визиря.

– Ну что ж, позаботься о том, чтобы выполнить желание твоего отца. Эстеги! Принеси из моей шкатулки два гребня.

Поклонившись, Эстеги поспешила в комнату Кабиры. Я медленно скрутила свой рисунок. Два гребня – это больше, чем один. Любое положение лучше, чем быть рабыней.

Девушка, похоже, хотела пойти в свою комнату, но Кабира остановила ее, ничего не говоря и даже почти не пошевелившись. Вернулась Эстеги с гребнями. Как когда-то со мной, Кабира быстрыми привычными движениями прихватила волосы девушки двумя медными гребнями.

– Носи их.

Не проронив больше ни слова, жена моего господина вышла из комнаты. Некоторое время девушка стояла на месте, совершенно сбитая с толку, уставившись на меня и Орсеолу. Поскольку никто из нас не произнес ни слова, она поджала губы и выпятила грудь.

– Меня зовут Мериба, – произнесла она в воздух. Потом, звеня ручными и ножными браслетами, ушла в свою комнату и закрыла за собой дверь.

С тех пор я в основном сижу в своей комнате. У меня нет причины выходить. Мой господин больше не посылает за мной. Теперь он велит привести ему Мерибу. Я раскладываю по группам свои растения, но это трудно, потому что господин больше не посылает мне ни бумагу, ни чернила. Я пишу эти строки на обороте неудачного рисунка. Это мой последний листок бумаги.

Еда, которую мне приносят, самая простая. Только теперь я понимаю, какими привилегиями наделил меня господин, пока я была его фавориткой. Теперь у него другая. Меня не волнует, что еда простая: отодвигая на край тарелки все мясо и всю рыбу, я ем только овощи, рис и бобы. Остальное не кажется мне вкусным. Отсутствие бумаги – единственная потеря, которую я остро ощущаю.

Ставни я не открываю. Яркий свет режет мне глаза. Вместо этого я день и ночь сижу при свете ламп. Иногда ко мне заходит Кабира. Она думает, что я скорблю. Приходит Эстеги с жареной на масле вейей, миндалем в сахаре и сладкими рисовыми пирожными. Все то, что я раньше поглощала без всякой меры. Это еда со стола Кабиры. Как жена она по-прежнему пользуется привилегированным положением и уважением. Но к еде я не прикасаюсь. Кабира ошибается. Мне не требуется утешение.

Я не скорблю. Во мне нет места для скорби. Я сбрасываю кожу. Под старой сохранилась прежняя. Она твердая и прочная. Продержится долго. На ней шрамы вдоль запястий. По одному шраму за каждую жертву. Я вырезала себе посох. У меня есть мои засушенные растения. Среди них есть такие, которые я могла бы дать господину, чтобы он спал долго-долго. Тогда я могла бы взять ключи. Пойти под покровом ночи с источнику. Отпереть дверь, замок за замком. Все должно произойти в полнолуние. С такой силой в моем теле, принеся в жертву крови земли свою кровь, никакие стены не остановят прежнюю Гараи, не помешают ей бежать.

Но мой господин больше не приходит ко мне. И стражи. Они везде.

Гараи не дает себя сбить. Однажды она найдет выход. Новую Гараи я похоронила. Она мне больше не нужна. Теперь я стала только собой.

Я благодарю землю, ее силу, за то, что по-прежнему смогла найти себя. Я не совсем потеряна. Это просто чудо – после стольких лет.

Гараи – дочь пустыни.

Гараи полна крови.

Гараи полна силы.

Гараи полна песни.

Гараи мстительница.

Мериба – любимица своего господина. Ее комната полна цветов, ваз, картин, позолоченных ламп и подсвечников. Ее кровать завалена подушками, звериными шкурами и одеялами с шелковой вышивкой. Я всегда принимала подарки Искана с выражением благодарности, потому что этого он от меня ожидал. Но я никогда не понимала всех этих вещей – предметов, не несущих пользы. Мериба обожает вещи. Она живет ради них. Она переставляет цветы, по несколько раз в день меняет украшения, носит одежду разных цветов в зависимости от сезона, чернит глаза сажей, красит свой маленький ротик в красный цвет – она неотразимо хороша в глазах своего господина.

Никакой работой она не занимается. Сидит на самой большой красной подушке, положив руки на колени, и смотрит из-под полуопущенных век, что мы делаем. Она всегда окружена толпой служанок, которые переставляют подушки и лампы, приносят еду и питье, к которым Мериба потом едва притрагивается, несут шкуры, если она мерзнет, и благовония, если она того пожелает. Эстеги среди них нет. Мериба сразу же заявила, что не желает видеть ее некрасивое лицо. Ее служанки – юные красивые девушки, с которыми она перешептывается и хихикает.

На днях мы опять сидели вместе. Я вышла из своей комнаты. Кожа моя сброшена, я готова. Зима еще не прошла, дуют холодные ветра, и нас редко выпускают в сад. Меня холод не пугает, но для всех в дайрахезине действуют общие правила. Мериба не хочет выходить, и тогда мы все сидим в помещении. Она пребывала в плохом настроении – это означает, что она поссорилась с господином, или же он отказал ей в чем-то, чего она просила. Она велела своим служанкам зажечь четыре жаровни, но потом осталась очень недовольна, что они чадят.

– Она стоит слишком близко ко мне! – крикнула она на своих служанок. – У меня такая нежная кожа, я не выношу чада!

Она ударила девушку своей сандалией.

– Переставь же ее!

Девушки бегали вокруг нас с округлившимися от страха глазами. Орсеола, лежавшая и спавшая на больших подушках, приоткрыла один глаз. Несколько ночей подряд она ткала сны правителю. Иначе его преследуют кошмары, рассказала Эстеги, темные и необоримые, они утягивают его в пропасть страха без названия. Она часто обменивается сплетнями со служанками из королевского дворца и приносит нам всякие новости. Теперь Орсеола натянула на лицо свою шелковую шаль и повернулась спиной к нам ко всем. Похоже, ей никогда не удается полноценно поспать. Мериба в основном игнорирует ее, поскольку никак не может понять, какое место в иерархии та занимает. Теперь, заметив движение Орсеолы, она сердито зашипела на нее:

– Пойди и ляг в своей комнате! Некрасиво, когда кто-то спит среди людей.

– У нас, – ответила Орсеола своим низким голосом, по-прежнему отвернувшись к стене, – никто не спит один. Всегда вокруг другие.

– Ты больше не живешь среди дикарей, – продолжала шипеть Мериба. – Ты в Каренокои. Здесь люди не спят на полу.

Орсеола повернулась к Мерибе. Глаза ее расширились – когда она так смотрит, возникает ощущение, что она видит кого-то, стоящего прямо у тебя за спиной.

– Сегодня