завесой прикрывая от остального мира. Я улыбнулась, вспоминая, как Сюин рассказывала о том, что в детстве пряталась около источников, чтобы родители не нашли ее и не заставили помогать по хозяйству. Действительно, густой пар служил отличным укрытием.

Я с наслаждением распустила волосы. Последнее время постоянно скручивала их в тугой узел, и теперь кожа на затылке приятно покалывала, лишенная натяжения от пучка. Погрузившись под воду с головой, я подумала проплыть немного вперед, но тут же отказалась от этой мысли и вынырнула на поверхность. Такое большое количество воды вокруг отчего-то волновало меня.

В детстве мне нравилось плавать, невесомо парить на поверхности реки, полностью отдавшись потоку. Но лишь до того дня, как утонула мама. До того, как я поняла, что вода может поглотить меня и задушить в один миг.

Мама любила воду. Она росла в деревне, где за ее домом бежала небольшая речка, в которой она и научилась плавать. Будучи единственной дочерью ученого, получившего высшую степень цзиньши, мама проводила время как в родных краях, так и в Запретном городе. Она часто рассказывала о своем детстве: о том, как учила плавать девочек из знатных семей, как пробиралась в императорскую библиотеку и читала запрещенные книги, о том, как писала непристойные стишки, подписываясь псевдонимом, и об их популярности среди жителей города. Мама любила вспоминать свое детство, но о взрослой жизни предпочитала не говорить.

Однако в мою память врезались только ее последние годы. И в эти годы она была совсем не похожа на себя.

Я отчетливо помнила, как она запиралась в своих покоях и не выходила несколько дней, забыв о воде и пище. Однажды, когда мне было десять лет, я подкралась к двери в ее спальню и затаилась, прислушиваясь. Из комнаты не доносилось ни звука. Я ждала так долго, что у меня затекли ноги, но так ничего и не услышала. Ни бормотания, ни шелеста, ни шороха. Я сходила с ума от страха, уверившись в том, что мама больше не выйдет из своей спальни. Я решила, что ее не стало.

Но наступил следующий день, и с первыми лучами солнца она покинула свои покои, а я задумалась о том, действительно ли она оставалась в комнате в течение всех этих дней…

Время шло, и маму все сильнее охватывало безумие. Как-то раз она разрешила войти в ее покои, и меня сковал ужас, когда я осознала, насколько сильно ее подкосила болезнь. В свои последние дни мама почти не вставала с постели, не говоря уже о том, чтобы покинуть дом. Поскольку она запретила слугам входить в свою спальню, только я кормила и мыла ее, прислушиваясь к бессвязному бормотанию. Казалось, что жизнь едва теплилась в ней.

Я решила, что все дело в свободе. Стоит хоть раз почувствовать ее вкус, как больше не сможешь жить без нее.

Но что тогда насчет меня? Смогу ли я когда-нибудь стать свободной? Есть ли вообще в этом мире хоть кто-то по-настоящему свободный? Кто-то не обремененный обязательствами перед семьей, перед императором… Кто-то, кто может не участвовать в войне, кто не станет выходить замуж только из-за выкупа, кто не будет постоянно занят заботами о детях. Можно ли жить только для себя? Но одна лишь мысль об этом считалась чудовищно эгоистичной и безнравственной.

Единственный способ получить свободу – это лишиться жизни. И именно этот выбор сделала моя мать.

Почувствовав, как сильно нагрелась кожа в горячей воде, я вынырнула и устроилась на берегу. Щеки пылали, а мокрые волосы облепили тело. Рябь на воде исчезла, и я наклонилась, вглядываясь в свое отражение.

«Она похожа на свою мать».

Я вздрогнула. Это ведь не моя мысль? Но чья тогда? Неужели дракона? Кажется, я уже начала привыкать к его присутствию…

Несмотря на жар, исходящий от горячего источника, я поежилась. «Твоя жадность безгранична, – сказал он мне недавно. – Бездонна, как океан».

Темная сторона моей души будто ждала своего часа. Готовилась погубить меня своей неуемной жаждой власти. Именно эта часть вынуждала меня представлять, как я ударю отца, как буду мучить его, а потом убью; как сбегу из родного дома, ускользнув от господина Чжу, и как запишусь в армию добровольцем. Моя темная сторона жаждала получить признание и славу, завоевать уважение и почитание других солдат из отряда и даже всего царства.

Ее жадность была безграничной. Это была моя жадность.

Я снова опустила взгляд на свое отражение. Казалось, что оно тоже смотрело на меня, будто живое. И вдруг по спине прокатилась волна колючих мурашек. Ее глаза… Глаза у моего отражения были золотисто-желтыми.

Я ударила ладонью по поверхности воды и отшат– нулась.

– Это всего лишь игра света, – пробормотала я, но сердце рвалось из груди.

Снова нырнув в теплые воды, я продолжила омовение, и постепенно выровняла дыхание, успокаиваясь. Но стоило мне немного прийти в себя, как за деревьями, растущими неподалеку от этого места, раздались голоса.

Затаившись, я прислушалась к шагам и с ужасом поняла, что к источнику приближаются люди. Много людей. И у меня уже не было времени спрятаться.

21

«Говорят, что у источников обитает призрак прекрасной девы, стройный силуэт которой можно различить в тумане в лунную ночь».

ЛЕТОПИСИ О ЗИМЕ И ВЕСНЕ, 417 Г.

Задержав дыхание, я быстро нырнула под воду, молясь о том, чтобы меня не заметили. Буквально пару секунд назад мне удалось разглядеть непрошенных гостей: Воробья, Цзылуна, Волка и Поросенка. Я с ужасом наблюдала, как они шли по тропе к горячим источникам, бурно что-то обсуждая.

Отплыв как можно дальше, я вынырнула и снова прислушалась к их разговору.

– Это ж надо быть таким занудой! – раздраженно воскликнул Воробей и принялся стягивать с себя штаны, остановившись около кромки бассейна. Я метнулась в самый дальний угол, стараясь не шуметь.

Волк тем временем распекал лейтенанта Фана на чем свет стоит, и я сообразила, что он наверняка перехватил эту компанию по дороге к деревне.

Поросенок проворчал:

– Сам не хочет расслабляться и другим не дает.

Цзылун нырнул в воду, и поверхность пошла волнами, одна из которых угодила прямо мне в лицо. Я невольно закашлялась, но тут же зажала рот ладонью.

Однако Цзылун насторожился. Оглянувшись, он спросил у остальных:

– Вы слышали?

Забившись за вьющиеся стебли у воды, я притихла, лихорадочно размышляя о том, как мне забрать свою одежду и сбежать. Или лучше дождаться, когда они уйдут?