Физические реабилитологи под капельницей врачей

Как и врачи, физические реабилитологи являются участниками рынка здравоохранения. Но у них нет собственного доступа на этот рынок. Попасть туда они могут только через врачей. Они зависят от рецептов врачей, словно пациент, лежащий под капельницей. Им нужен рецепт врача, чтобы действовать, чтобы выжить на своей работе. Поэтому врачи играют ключевую роль не только для родителей, но и физических реабилитологов.

Производители фармацевтических препаратов, которые со своими лекарствами находятся в аналогичной ситуации, пытаются различными способами повлиять на врачей.

Они отправляют в клиники представителей, которые рассказывают о том, насколько хорош их препарат, являющийся дорогостоящей, прошедшей годы исследований разработкой. При этом, как и любая другая компания, они раздают сотрудникам ручки, кремы для рук и небольшие сувениры, размещают рекламу в медицинских журналах и приглашают врачей на обучающие мероприятия в шикарных отелях в красивых городах, чтобы врачи наконец взяли блокнот с рецептами и написали в рецепте название их продукта, который многие из их коллег отвергают и который все чаще запрещают. У физических реабилитологов нет такой возможности. Они могут убедить врача своей работой. К счастью, это серьезный путь, который выбирает большинство физических реабилитологов. Многие врачи бывают рады возможности направлять своих пациентов к компетентным физическим реабилитологам и когда они соглашаются с ними в том, что нужно делать и как работает терапия.

Но есть также физические реабилитологи, которые пытаются получить доступ к рынку здравоохранения через родителей. Они ходят в детские сады и школы и размещают там рекламу своих услуг. Они читают лекции и раздают свои листовки и визитки. На таких мероприятиях многие родители впервые узнают, что их ребенок, который в возрасте четырех лет, глядя на ухоженный газон, все еще произносит «зеёная тава», срочно нуждается в логопеде. Нередко такие родители приходят к педиатру всего через несколько дней после лекции и просят выписать направление на терапию.

Тернистый путь к педагогике

Врачи в некотором смысле являются пленниками системы здравоохранения. Хотя педагогические мероприятия во многих случаях могут способствовать развитию ребенка намного лучше и дешевле, врачи могут подать на них заявление только с большими усилиями и большим количеством документов. Медицинское страхование оплачивает только лекарства, а не образование. И это несмотря на то, что в Положении о лечебных средствах сказано, что лечение можно назначать только в том случае, если педагогические средства не помогли.

Многим врачам не нравится бумажная волокита, связанная с педагогическими мероприятиями. С другой стороны, для различных видов терапии существуют готовые формы, которые компьютер заполняет очень быстро. Кроме того, в Германии есть всего чуть более 800 центров содействия раннему развитию детей[27] и 145 социально-педиатрических центров[28], которые занимаются с детьми лечебной педагогикой. Время ожидания часто оказывается приличным. Но ребенку нужно помочь как можно скорее, родители не должны отворачиваться от врача и медицины и обращаться за помощью к сомнительным целителям, возможно даже к сектантам. А поскольку терапевтическая практика доступна практически на каждом углу, педиатр назначает терапию.

Я хочу как-нибудь помочь

Увеличение количества случаев назначения терапии не только отражает плохую доступность педагогической и коррекционной поддержки, давление со стороны родителей и физических реабилитологов, а также неуверенность некоторых педиатров в отношении сомнительных случаев, когда сложно определить, какие отклонения являются признаками нормального развития, а какие – патологическими нарушениями.

Во многих случаях простое желание «как-нибудь» помочь ребенку заставляет врачей тянуться к блокноту с рецептами. «Ut aliquid fiat!» – «Чтобы хоть что-нибудь сделать!» – испокон веков говорят врачи, когда не знают, как быть дальше.

На первый взгляд, кажется, что педиатры мало что делают. Они не используют огромное количество оборудования для обнаружения болезней, они не оперируют, они ставят прививки и при необходимости дают лекарства, в остальных случаях их работа, как врачей, состоит из разговоров.

Когда педиатр замечает, что родители не слышат его слова, что они ему не верят или просто не понимают, тогда ситуация усложняется, и его вера в собственную работу также сходит на нет. Тогда он начинает думать, что можно сделать для ребенка, помимо слов. Потому что что-то нужно сделать. Мы осознаем, что существуем не для того, чтобы заполнять пробелы в родительском и педагогическом воспитании в детских садах и начальных школах, и даже не для того, чтобы бороться с ошибками политиков, которые мало что делают для семей. Мы знаем: чтобы действительно помочь детям, нужно устранить препятствия на пути развития дома, в детских садах и школах. Но мы видим себя защитниками детей. Мы хотим, чтобы они хорошо развивались, хотим помочь. И поскольку этим, по всей очевидности, больше никто не занимается, мы стараемся. Поэтому, когда все советы и уговоры не помогают, мы рассматриваем то, что есть в нашем распоряжении. Затем мы вспоминаем про терапию, если мать еще не попросила ее назначить. «Я не могу оставаться равнодушной, когда вижу, что дома о ребенке не заботятся должным образом», – однажды вздохнула моя коллега. Другой педиатр сказал мне, что он регулярно прописывает терапию детям, которые не получают дома правильного ухода, «чтобы кто-то занимался бедным ребенком от 30 до 45 минут хотя бы раз в неделю».

Небольшие отклонения в развитии классифицируются как расстройства, и назначается лечение, потому что невыполнение предписаний представляется как неспособность оказать помощь. Терапия часто не помогает ребенку. Но все задействованные лица – педиатр, физический реабилитолог, родители, воспитатель детского сада или учитель начальной школы, а также политики – вздыхают с облегчением: хоть что-то делается.

13. Кому помогает лечение?

Едва ли найдется педиатр, который бы не жаловался на чрезмерное увеличение числа случаев назначения терапии. Это звучит немного странно, поскольку 70 % всех функциональных методов лечения детей и подростков назначаются именно этими врачами. «Но что мы должны делать, когда родители, ориентированные на результат, давят на нас, потому что хотят, чтобы их ребенок показал себя наилучшим образом, или потому что их беспокоят крошечные отклонения от нормы?» – «Что нам делать, когда мы видим, что дети не получают должной заботы в своих семьях?» – «…когда перегруженные работой воспитатели детских садов и учителя начальных школ отправляют детей к нам вместо того, чтобы принимать их в учреждения такими, какие они есть, наблюдать за ними и воспитывать их педагогическими средствами?» – жалуются педиатры и утешают себя девизом: «Лучше назначить терапию, чем вообще ничего не делать».

Предложение звучит похоже на излюбленное выражение многих пациентов: «Лучше ходить к врачу слишком часто, чем слишком редко».

Такие «народные мудрости» в основном служат для объяснения собственного несколько иррационального поведения. Они успокаивают и помогают сохранять прежний порядок вещей, но редко бывают правильными.

Еще в 2001 году Ханс-Георг Шлак, в то время руководивший Детским неврологическим центром