Она и хотела, обещание было искренним, но порвать не порвала, ничего похожего. Не была, как выяснилось, готова к этому шагу. И потому ни разу с тех пор в церкви не побывала, избегая ровно того самого, что происходит сейчас, не желая оплетаться и опутываться нитями вины. Зря пришла!

Она только потому здесь, что рассказала Амор про инаугурацию и почувствовала, что сестра этот ее поход не одобряет. Одобрение для Астрид очень много значит, и ее обеспокоило, что Бог тоже, может быть, не одобряет ее поведение в последнее время.

И вы, и Джейк делились со мной своими тяготами и невзгодами, говорит отец Бэтти. Вы открыли передо мной свое сердце и рассказали мне о нехорошем. Раньше, когда вы были с… были с…

Дином, подсказывает она, ощущая свежий укол вины. Дин живет сейчас в Баллито со своей новой женой Шармен. Бедный, бедный, как я с ним поступила. Это были мои потерянные годы, отче.

И теперь вы увеличиваете счет потерянным годам.

Но нет, ведь сейчас другое! Она думает о разнице, и это наводит еще на одну тревожную мысль. Отче, вы думаете, это более тяжкий грех, потому что с чернокожим?

Эта прихожанка вызывает у отца Бэтти сложные и противоречивые чувства. Он провел с ней много часов, больше, чем требуется с новообращенными обычно, но дело-то в том, что ей и нужно больше. Да, отцу Тимоти Бэтти уже приходило в голову, что Астрид постоянно нужно больше, что ее нужды – это такая топка, которая пожирает все, что туда ни кинь, и требует еще. Он решает сейчас, что надо наконец загасить огонь, а для этого необходима строгость.

Прелюбодеяние с кем бы то ни было есть смертный грех! Мы ведь обсуждали это на катехизации, почему я должен повторять? Вы обещали мне покончить с таким поведением. Вы говорили мне, что это свидетельство хлипкости вашего брака. Боюсь, это свидетельство вашей собственной слабохарактерности.

Кончается слезами. Всегда очищающий момент. Душевный склад у Астрид такой, что она легко пришла к католицизму как к чему-то для себя естественному – или наоборот, он легко ее завоевал. Новая вера, которую она надела и застегнула на себе, как непромокаемый плащ, не мешает ей поступать под воздействием своих страхов и вожделений, но дает ей возможность смывать их впоследствии. Она покается, получит отпущение, кармические часы будут опять поставлены на ноль, она пообещает священнику в точности следовать его наказам, искренне, от всего сердца пообещает, что это был последний, самый последний раз.

Но нынешним утром отцу Бэтти этого недостаточно. Нет, так нельзя, вы исповедуетесь и опять за свое, конца этому нет. Вы должны прекратить немедленно, сегодня же!

Понимаю, отче.

Понимаете? Я сказал в тот раз, что не разрешаю вам причащаться, пока вы не положите этому конец.

Я и не причащалась с тех пор.

И гордитесь этим, что ли? Отцу Тимоти Бэтти уже за шестьдесят, он наигрался в эту игру с молодых лет, нет, простите, это не игра, а служение. Его моральные открытия давным-давно затвердели, приняли жесткие привычные формы. Слабохарактерность Астрид не особенно его беспокоит, его беспокоит то, что она отбилась от рук. Последний раз исповедовалась полгода назад, на звонки не отвечает, ну что ж, пора проявить суровость. Не будет сегодня вам отпущения.

Но я же исповедовалась!

Это не настоящая исповедь, вы по-прежнему пребываете в грехе. Вы не каетесь.

Каюсь, отче, но я слабая. В маленькой будочке вдруг стало очень тесно, Астрид трудно дышать, она хочет наружу. Я прекращу это, отче, говорит она, надеясь ускорить дело, чтобы можно было наконец выйти.

Поживем – увидим. Лицо у отца Бэтти очень бледное и слегка веснушчатое, но воображение у него поигрывает. В нем возникает порой Астрид, всегда приятнее так, чем сама реальность, хотя священнику нравится в женщине полнота, признак простого телесного здоровья. Прикоснуться к ней по-настоящему, рукой, он никогда бы себе не разрешил. Но почему бы мужчине не помечтать. Бог смотрит в ваше сердце, говорит он ей печально. Смотрит, не сомневайтесь. Сколько бы вы ни обманывали себя, Его вы ни за что не обманете.

Я не собираюсь Его обманывать!

Хорошо. Очень хорошо. Теперь идите, обдумайте хорошенько ваши поступки и наведите порядок в своем браке. Смойте эту грязь с вашей жизни и, когда будете готовы, приходите опять, тогда получите отпущение.

Она выходит из исповедальни в смятенном состоянии, в гораздо худшем, чем вошла. Никакого отпущения, ничего вообще, чтобы облегчить бремя! Она знает, что должна порвать эту связь, но не думает, что сможет, обычная людская дилемма, не только в делах любовных. Не надо было идти к священнику, раз не готова. Кто знает, чего она хотела, когда шла к нему, но, конечно, не такого результата. Теперь извольте получить кризис.

У нее еще пара часов, прежде чем забирать детей из школы, и, чтобы как-то успокоиться, Астрид решает отправиться в «Менлин». В торговых центрах она всегда наименее несчастна. Тесная череда витрин, медленное коловращение людских масс, напоминающее лава-лампу, все это держит ее, не дает раскваситься. Ничего ужасного тут случиться с тобой в принципе не может. Хотя однажды она видела, как мужчине стало плохо в супермаркете, может быть, даже инфаркт, у полок с едой для домашних питомцев. Подумать только, последнее, что ты видишь на свете, это пакет с собачьим кормом! И все равно тут ей, по ощущению, безопаснее всего.

Страхи Астрид не уменьшились со временем. Если на то пошло, они усилились. Когда черные забрали себе страну, она думала, ее хватит удар, люди запасали еду и покупали огнестрел, казалось, все, конец. Ан нет, ничего особенного не случилось, все продолжали жить, как жили, и даже милее как-то стало, потому что прощение и никаких больше бойкотов. Ничего замечательного, конечно, в том, что постоянно надо думать о своей безопасности, но есть и положительная сторона: бизнес Джейка процветает. Никогда еще и близко такого не было. А дома, само собой, у них защита самая современная.

Она толкает нагруженную тележку к парковке и кладет пакеты в багажник. Щедрый улов! Иногда она выдумывает причины для шопинга, столько удовольствия дарит сам процесс, но каждый раз какое-то разочарование потом, когда надо выезжать задом с парковочного места и становиться в очередь к шлагбауму. Во рту приятно пощелкивает мятная жвачка, и вот она уже отъехала от торгового центра и встраивается в череду машин, ожидающих зеленого света.

Обычно Астрид очень бдительна, но сейчас она по-прежнему огорчена тем, как все