ни от стены до стены стол хозяина кабинета завален бумагами, книгами и свитками, чернильница вроде из камня, а стоячий пенал под перья уже почти пуст, кресло под кардиналом жёсткое, значит, в своём возрасте гемороем не страдает.

Сам Марк Праведный, одетый в тёмно-бордовую сутану больше похож на обтянутый кожей скелет, чем на человека, а вот взгляд такой, что даже меня, видавшего немало грозного начальства, пробрало до дрожи. А он точно из крестьян? Откуда тогда столько властности во всём его облике?

Секретарь выскользнул мимо меня за дверь и плотно её прикрыл.

— Так вот ты какой. — первым нарушил молчание, как и полагается по этикету, Марк Праведный, едва я завершил короткий поклон.

Ага, северный олень, как у нас шутили.

— Ваше преосвященство. — опять склоняю голову.

Чёрт, он же высоко преосвященство, это виконт Николай Гиверский просто преосвященство, да не поправляться же теперь. Ему, смотрю, всё равно.

— Садись, Степ. — машет рукой на левый, более почётный, ряд стульев вдоль приставного стола. — У нас будет долгий разговор.

Пока устраиваюсь на среднем из семи жёстких сидений с высокими спинками, кардинал, не скрывая любопытства, раскрывает парчу и берёт в руки мои готлинские ходики. Долго их рассматривает, одобрительно хмыкает и убирает в сторону, после чего раскрывает книгу, начинает её пролистывать, и тут, я вижу, как его впалые глаза округляются, а пальцы начинают трястись.

Ай да дядюшка Рональд, ай да сукин сын. Угодили мы старику. О часах-то Марк наш Праведник явно был в курсе, вряд ли кто из моих донёс, скорее, прецептор Молящихся описал, а вот описание о местах возможного нахождения подлинного жезла Создателя для хозяина дворца оказалось неожиданностью, причём, судя по реакции, весьма и весьма возбуждающе приятной.

Пришлось подождать, пока глава церкви Кранца придёт в себя. А я чего? Я могу и посидеть, разглядывая кабинет и красивые мозаичные стрельчатые окна.

Наконец, его высокопреосвященство отложил и книгу.

— Это лучший подарок за последние, не помню уже сколько, лет. — улыбнулся как-то жутковато, будто давным-давно скелет у нас в классе биологии и анатомии скалился. — Ты мудр не по годам, юный милорд. Некоторые не очень умные люди полагают, что самое дорогое — это драгоценные камни, сахар, золота, шёлк. Нет, дороже всего знания!

Спасибо, кэп. Открыл мне глаза. Ёрничаю в душе, а на лице почтение. В третий раз склоняю голову.

— Рад был вам угодить, ваше высокопреосвященство. — на этот раз не путаюсь в титуловании. — В поиске книги лично участвовал мой дядя епископ Рональд Неллерский, я лишь доставил.

— Всё равно, всё равно. — отмахнулся кардинал. — А теперь, прошу, расскажи о себе и о том, что происходило на севере нашего несчастного королевства.

Что-либо скрывать из событийного ряда было бесполезно. Ему наверняка уже почти всё доложили, а чего не успели, Марк Праведный и сам мог обоснованно предполагать, так что, я рассказываю всё подробно и обстоятельно, стараясь не встречаться с его пронизывающим насквозь взглядом, вдруг он сумеет разглядеть во мне нечто большее? Не прост старик, ох, не прост.

— Ну, а про покушение, вы, наверное, больше меня знаете. — я скромно потупил взор. — Мне ведь ни инквизитор, ни глава королевского сыска ничего не говорят. Но теперь я очень осторожен. Охрану усилил.

— И правильно. — кардинал встал, велев мне знаком оставаться на месте и подошёл к окну. — Ты очень важен, очень, Степ. Не только нашей матери-церкви, не только вашему славному роду, но и нашему королевству, которое последние годы пребывает в очень тяжёлой ситуации. Скажи мне откровенно — я понимаю, решение о принятие сана не было твоим — не сильно тяготит бремя церковных обетов? Говори прямо, если хочешь вернуться в мир, то я могу этому поспособствовать. Всё же обстоятельства после твоего посвящения сильно изменился, ты не только инициировался, а и получил от нашего милостивого Создателя огромный дар, а это и большая ответственность. Чем больше нам дано, тем больше и спросится.

А он случайно не такой же попаданец как я? Последняя фраза словно из земных трактатов взята. Да ну, не стоит впадать в крайности, при всех различиях, между нашими мирами имеется очень много общего, в том числе, и течение философских мыслей.

— Если откровенно, то мои желания непостоянны. — изображаю искренность. — Наверное, это сказывается возраст. Поэтому, пока я во всём полагаюсь на мнение главы нашего рода мудрой герцогини Марии. — кажется кардинал скривился, не смог сдержать гримасу недовольства, быстро понял, к чему клоню. — Как она скажет мне поступать во всём, что не касается данных мною обетов и обязанностей настоятеля, так и буду поступать. Его преосвященству прецептору Николаю я уже сказал. Готов оказать любую помощь нашей армии или королевству, только пусть это решает герцогиня Неллерская.

Всё, можно выдохнуть. Стрелки на мачеху я перевёл, теперь, дорогой кардинал, хмурься, не хмурься, кривись, не кривись, а я не при делах и в своём праве. Тут даже возразить нечего. Как там говорил мудрый Атос Д’Артаньяну, отказавшему кардиналу Ришелье на его предложение? Вы поступили так, как на вашем месте должен был поступить любой настоящий дворянин, но может быть вы совершили ошибку. Ну и наплевать, ладно, прорвёмся.

Что же касается закинутого Марком Праведником крючка насчёт моего возвращения в миряне, тут несколько хуже. Чувствую, на меня уже началась охота как на обладателя ценного генофонда, и если с войной они разберутся как-нибудь без меня, то вот в этом-то вопросе просто так не отстанут.

Подтверждая эти мысли, напоследок, когда я уже поднялся и откланялся, кардинал вдруг сказал мне в спину:

— Хочу тебя познакомить с принцессой Хельгой. Вы с ней сверстники, уверен, вам будет друг с другом интересно.

Ага, мы сверстники, а ты в сводники на старости лет подался. Интрига уровня детей дошкольного возраста. В общем, мне с тобой, старик, всё ясно. Нет, мотивация-то у тебя уважительная, хочешь укрепления королевского рода в частности и Кранца в целом, только я как-то, понимаешь ли, не хочу быть пешкой, которой распоряжаются по своему усмотрению.

— Большая честь для меня. — задерживаюсь на пороге. — Буду рад знакомству с принцессой, о красоте и великом уме которой уже наслышан.

Насчёт первого действительно так, а про второе, как доверительно просветила меня тётушка Ника, там всё наоборот, дура эта Хельга набитая, снобка и пустышка, заботящаяся только о своих нарядах и украшениях. Впрочем, никогда