а просто сидит и ждет. И вдруг слышит, как поворачивается в замке ключ… Какой удивительный звук. Ничего более волнующего она в своей жизни еще не слышала!

Ключ не просто так поворачивается — входит ее дорогой Леша! Похудевший, осунувшийся, небритый, но такой родной.

— Я сбежал из алжирского плена, — говорит он…

Почему из алжирского и как его вообще туда занесло, Сима придумать не могла — ей было достаточно того, что он пришел! Эта мысль заставила ее прибавить темпа, и вот она снова отпирает своими ключами заветную дверь, где совсем недавно она была счастлива.

Похоже, что с последнего ее прихода ничего не изменилось — вот как попало сваленные подрамники, вот разбитый кувшин, перевернутая табуретка… Только маленькая подушка лежит теперь не на полу, а на диване, заботливо перенесенная туда Симой давным-давно. И Сима сделала вывод, что за время ее отсутствия больше никто мастерскую не посещал.

Ей внезапно сделалось стыдно. Тоже мне «смотрительница лофта». Гнать в шею таких «смотрительниц»! Даже в голову не пришло навести порядок за столько-то дней, все переживала…

Поскольку от визита в полицию они с Полиной Андреевной отказались еще в день погрома и не нужно было сохранять этот погром в первозданности, дабы не затоптать следы, Сима, как говорится, засучила рукава. Как ни крути, а лучшее средство от депрессии — это работа, любая. Сима предусмотрительно взяла с собой старенькие спортивные брюки и футболку, в которых она обычно дома наводила чистоту, перчатки. И принялась за уборку, приговаривая вслух:

— Так, для начала соберем кисточки. Куда бы вас положить? А вот мы стянем ваши деревянные ручонки резинкой, чтобы не рассыпались…

Кисти были сухие и совершенно чистые — Леша был таким аккуратистом.

Сима вздохнула. Стало грустно, и даже разговаривать с самой собой расхотелось. Она молча подмела пол — очень тщательно, потому что мелкие осколки кувшина, оказывается, разлетелись по углам довольно далеко. И под занавеску даже, и к ступеням лестницы. Ссыпала содержимое совка в мусорное ведро. Потом принялась ставить на место подрамники и картины, подолгу рассматривая каждое полотно. Все-таки потрясающе. Нереально так человеку писать…

Вот, скажем, букет полевых цветов, стоящий в стеклянной банке. В ней отражалось окно и пейзаж за окном. Целый мир в банке. А на лепестках цветов — капли росы, свежие-свежие. Сима потрогала написанную каплю, посмотрела на палец.

— Сухой, — прошептала она. — А капля мокрая. Живая…

Каждая работа Леши… нет, художника Алекса была для Симы откровением. Как много его работ она, оказывается, еще не видела. Что она вообще видела. Как жаль, что она так мало успела узнать о нем. Только бы с ним все было хорошо…

Наконец все полотна были расставлены по местам. Конечно, скорее всего, не в том порядке, в котором они стояли когда-то, но уж и не этот хаос, который она обнаружила здесь больше двух недель назад. Кто же все-таки все перевернул? И чей это волос?..

Интересно, если это его любовница, то делала ли она влажную уборку и в его мастерской?.. Фиг там. Любовницы — не большие любители никаких уборок, тем более влажных.

— А мы вот возьмем да помоем все полы, — решительно сказала она и пошла на штурм.

Хорошо, когда чисто, по-домашнему, обжито. Было бы здорово сварить ему кофе.

Она вспомнила, как они пили здесь кофе. Может, сварить себе?.. Нет, себе одной неинтересно. «С корицей, как вы любите», — искусительно шепнул голос внутри. «Отвяжись. Дома попью», — решительно отказалась Сима.

А потом обнаружила себя поднимающейся по лестнице на второй этаж. Может быть, перестать наконец себя мучить? Да, здесь, на этой кровати у них впервые произошло ЭТО. И в последний раз — тоже здесь. Возможно, это был самый последний раз…

Она легла на кровать, погладила ладошкой простыню — на ней когда-то они обнимали друг друга, потрогала одну из подушек — тут когда-то лежала его голова.

Что же это она? На первом этаже прибралась, а на втором? Валяется она. Ведь куда бы Алекс ни пропал, ему будет приятно вернуться в чистое помещение.

Она сходила за ведром и тряпкой — на втором этаже тоже ведь был санузел, содержащийся в полном порядке. Надо непременно и здесь протереть полы, ведь пылищи вагон… И, кстати, постирать постельное белье. В конце концов, оно давно уже несвежее, хоть и спали они на нем всего ничего. И что? Все равно ведь чистое лучше.

На втором этаже была стиральная машина, Сима знала эту фирму. Да если бы и не знала — они управляются элементарно, и программа быстрой стирки там имеется.

— Постираю за полчаса, развешу на просушку, благо есть где, на следующий день вернусь, поглажу и застелю свежее, — пробормотала она. — Пусть и то же самое.

Рыться в его шкафу в поисках другого белья, хоть она и помнила, где оно лежит, Симе было неловко. Она ж тут не хозяйка. В общем, решено, Алекс, когда вернется, будет спать на чистом.

«Ага, — ухмыльнулся гаденький внутренний голос-скептик. — А с кем?»

«Заткнись», — довольно грубо оборвала его стенания Сима.

Сняла наволочки, пододеяльник, взялась за простыню. Та была заправлена довольно глубоко между матрасом и спинкой — удобно, конечно, не вылезает особо, хоть и сбивается немного, — но вытащить ее оказалось не так легко. А в одном месте простыня и вовсе застряла.

— Да что ж за ерунда-то, — раздосадовалась Сима и посильнее рванула ткань.

Что-то темное мелькнуло в воздухе, перевернулось и начало падать. Сработал «хватательный рефлекс», и Сима на лету перехватила какой-то некрупный предмет. Поднесла к глазам…

Это был пропавший крест Алекса. Фамильная драгоценность.

— Господибожетымой… — прошептала Сима, прижав свою находку к колотящемуся сердцу. — Неужели… Да быть же не может!

Она поймала себя на том, что выкрикнула последнюю фразу вслух. И бессмысленно заходила туда-сюда по комнате, баюкая у сердца бесценную пропажу, теперь так странно и счастливо обретенную.

Чего-то не хватало. Ну конечно, цепочки!

Не выпуская крест из кулака, рывком приподняла матрас, и тут же у изголовья что-то легко звякнуло. Сима распласталась животом на обнажившихся поперечных пластинах кровати, запустила руку между ними и двумя пальцами выудила с пола цепочку.

— Потрясающе, — прошептала Сима.

Лиловая дама в который раз угадала — разогнулось кольцо у замочка. А дальше все просто. Скользкая цепочка незамеченной змейкой, видимо, какое-то время ползала где-то в складках простыни, отодвигаемая все ближе к щели между матрасом и спинкой, а потом тяжелый крест утянул ее вглубь, где она, затиснутая, и осталась до сего дня.

Вот как тут не уверуешь в высшие силы?! Хотя при