с юношеской застенчивостью, вдруг проявившейся, отпарировал он обращение Рама.

– То, что Вы пока малоизвестны, нет ничего удивительного. Вам любопытна индоарийская древность Кольского полуострова и Беломорья. Надеюсь, вы удовлетворили свое любопытство. Вы мечтаете найти Айодхью в Мурманской области, которую искал до вас Глеб Бокий, человек трагической судьбы. Ну так займитесь только этим. Кстати, мы как раз и направляемся в Айодхью, не правда ли, Валуспатни? – Рам резко бросил взгляд на свою помощницу и продолжил. – Пользуясь случаем, представляю вам свою помощницу, бывшую главную наследную жрицу женских обрядов индоарийского общества, которые я реформировал и убрал в ходе своей религиозной реформы. Имя ее вы уже знаете. Хотя я Рамачандра, то есть подобный месяцу, но принадлежу к солнечной полярной династии Гипербореи.

Неожиданно с лица Валуспатни как бы упала бледная маска фото-негатива. И она снисходительно кивнула археологу. Лицо ее казалось очень знакомым. Андрей Никитин перебирал в памяти всех своих знакомых дам, но не мог взять в толк, где ее видел.

Село Чапома. Вид на Беломорское лукоморье, вероятное древнеиранское море Ворукаша

– Ваше величество, Рам Рагху, а как же Индия? – спросил археолог: чувствовалось как в нем снова распалялось любопытство.

– В Индию я уйду с доброй половиной своего народа, в основном с мужчинами и женами-воительницами тиадами, лишь через 22 арийских года; они близки к вашему летосчислению. Ну а вы… – царь пристально посмотрел своими серыми глазами в бело-голубые глаза Андрея Никитина и в это мгновение его ваджра, делавшая его подобным богу Индре, трижды просверкала молниями. – Вы послушаетесь уговоров Валуспатни и останетесь здесь, а затем разбредетесь кто куда. Вы продолжите творить кровавые жертвоприношения, сопряженные с женским лунным культом. Через пару столетий вы забудете родной ведический язык и станете говорить на диком и варварском наречии, которое впоследствии будет названо наукой протобалто-славянским языком. Вы смешаетесь с пришлыми финнами, соединив свой культ с их заблуждениями. Но все равно именно вы останетесь носителями древнего гиперборейского корня, когда он исчезнет в других народах, например, в тех же греках. Через более чем три тысячи лет вам удастся создать могущественное государство, подобное, но, увы, не равное нашей ведической державе. Вы преобразите религию, данную вам через греков с Ближнего Востока от Сына Божия (в Ком истина), и образ Индры, убивающего Вритру, станет вашим любимым изображением – Чудом Георгия о змие. – В этот раз опять сверкнула ваджра в левой руке Рам Рагху, и он, посмотрев поверх головы Андрея Никитина, продолжил. – Так пройдут еще многие века, когда все мировые религии падут, и на Урале, откуда часть наших племен вскоре уйдет в Среднюю Азию и Элам, благодаря вам возникнет новая религия Огненной Библии, и тогда брахманы и кшатрии снова вернуться на родину своих предков в Гиперборею, чтобы славить святую божественную Триаду или Святую Троицу, – и так вновь будет восстановлена всемирная империя Рамы, у которой все три Рима были лишь отблеском незабвенной славы. Но ведь и три Рима пронесут мое имя, пусть и в искаженном варианте, пусть и не догадываясь об этом.

– И чего вы добьетесь, высокочтимый господин Рам Рагху, по итогам вашего ухода в южную страну? – пожелал обострить живую и исключительную беседу археолог.

– Там на юге мы создадим первую мировую империю, которая просуществует почти две тысячи лет, но потом ее, увы, ждет участь распада, как и все человеческое творение. К сожалению, она не останется в летописаниях, но о существовании ее расскажет изящная словесность Бхараты. Иранские сектанты просуществуют дольше, но затем падут под натиском черных арабов и примут чуждую для себя религию. Но мы достигнем большего: благодаря введенной мной кастовой системе мы сохраним свою ведическую культуру, которая вернется к вам и спасет вас в будущем – во время жесточайшего кризиса, который поразит человечество. Но довольно, русский, ты даже не знаешь, что название твоего великого народа идет от ведийского слова аруса, что значит огненный, красный, а у иранских сектантов оно сохранится как руз – день, огонь, утренняя заря. Кажется, ты второй из своего народа, кто после своего однофамильца Афанасия Никитина столь близко прикоснулся к тайнам речного народа синдхов или синдов, носящих такое наименование по количеству рек, речушек и родников на своей северной прародине – Гиперборее, источнике Бхараты.

– Да я и родился в Твери.

– Я вижу это, русский! Напоследок хочу оказать тебе благоволение, как одноименному земляку Афанасия Никитина, предложив седое вино Северной Бхараты – Гипербореи, – и после десятисекундной паузы добавил. – Раз уж наши временные матрицы пересеклись и сошлись в этом родном для всех нас месте.

– Не откажусь. Но что это?

– Вкусишь – узнаешь. Валуспатни! – строго повелел Рам Рагху.

Тилак – титул

В одно мгновение в правой руке Валуспатни оказался большой кристаллический кубок прозрачного белого и слегка зеленоватого напитка. Но, о боже, в нем кишели едва заметные змеи.

– Наверное, ты подумал о зеленом змие. Ну он здесь, видишь, не один, а в хорошей компании, – как-то искренне по-русски отшутился Рам Рагху. Затем он поднес ваджру к краю кристаллического кубка, прикоснувшись ей до него. Поверхность чаши и винное содержимое озарилось вспышками дюжины маленьких молний и змеи исчезли, растворившись в вине. Андрей Никитин прикинул, что надо будет выпить сразу 350–400 граммов вина. Но где наша не пропадала! А царь-первосвященник продолжил. – Рецепт этого вина знают только наши высшие жрецы. Но тебе я скажу. Оно состоит из семи компонентов: вино из сока белого дикого винограда Гипербореи, растущего на южных склонах сопок, плодоносящего раз в три года, сок омелы, сок папоротника, дикий забродивший мед, сок гармалы и сок хвойника. Ну а восьмой завершающий компонент – это соответствующая мантра, – Рам Рагху прервался и затем прочитал нараспев ее из Ригведы:

Tryambakaṃ yajāmahe

sugandhiṃ puṣṭivardhanam

Urvārukam iva bandhanān

mṛtyor mukṣīya māmṛtāt

Мы приносим жертву Триямбаке

Благоухающему, усиливающему процветание.

Как тыква от (своей) ножки,

Я хотел бы избавиться от смерти – не от бессмертия!

Махамритьюнджая мантра (РВ – 7.59.12)

– И помните, молодой человек, это вино жизни и смерти, – подытоживал Рам Рагху. – Итак, пейте в честь нашей нечаянной встречи, совпавшей на пересечении миллионов путей Единого сущего и мироздания, а нам пора уже спешить в Айодхью. Пейте и вспоминайте царя-первосвященника из Северной Бхараты, чье имя Рам, по-вашему олень.

Молодой археолог повиновался и, взяв обеими руками вместительную