всего есть обратная сторона… Бери пример с герцога Норфолка. Думаешь, он хотел бы, чтобы одна его фабрика была закрыта, а сам он находился на грани разорения? А сегодня еще и пожар?..

Уильям как-то странно дернулся и напрягся в моих руках.

— Но он не жалуется, а продолжает делать то, что должно. Как и его рабочие. И ты можешь также…

— Блестящая речь, миледи.

Конечно же, более неподходящего момента для возвращения в особняк Норфолк не нашел. Я разжала объятия и порывисто встала, и развернулась.

Герцог стоял у входа, прислонившись к дверному косяку. На нем была та же рубашка, в которой я видела его утром на месте пожара, только теперь поверх нее на плечи был небрежно накинут сюртук. В его уставших серых глазах читалась легкая насмешка. Волосы были перехвачены в низкий хвост на затылке.

— Добрый вечер, милорд, — я приподняла подбородок.

Если Норфолк решил, что смутил меня, подслушав часть разговора с братом, то он глубоко заблуждался. И я не сказала ничего такого, во что бы не верила.

— Что это? — он заинтересованным взглядом окинул разложенные по столу бумаги, испещрённые моими записями.

— Это то, что я хотела бы обсудить с вами утром на свежую голову.

— Хорошо, — герцог коротко кивнул. — Я устал. Попросите принести ужин в мой кабинет, миледи.

Не прибавив больше ни слова, он развернулся, намереваясь уйти.

Я о многом хотела его спросить, но понимала, что момент был не самым подходящим, и потому остановила Уильяма, положив руку ему на плечо, когда тот дернулся следом за герцогом.

— Не сейчас, — шепнула одними губами.

И Норфолк скрылся в коридоре.

Уильям повернулся ко мне с немым вопросом во взгляде.

— Он хочет побыть один, — я пожала плечами и отошла обратно к столу, чтобы еще раз посмотреть на записи перед тем, как отправиться спать.

— Но разве тебе не любопытно, чем все закончилось с пожаром… и со всем остальным?

— Конечно, мне любопытно.

— Но тогда почему?..

— Потому что иногда нужно думать не только о себе, Уильяма. А еще о том, чего хотят другие люди.

Когда спустя четверть часа я поднялась по лестнице на второй этаж, чтобы лечь спать, то заметила, что дверь в кабинет герцога была приоткрыта, и из-под нее в коридор проникала узкая полоска света. Я бесшумно подкралась на цыпочках и осторожно заглянула в этот небольшой проем.

Норфолк все в той же рубашке сидел в кресле, широко расставив ноги. Рядом с ним — наполовину опустошенная бутылка с жидкостью янтарного цвета. Вокруг него — завеса из едкого табачного дыма; полная окурков пепельница стояла на низком столике.

Герцог выжигал горести типичным мужским способом, травя себя всем, что подвернулось под руку.

Я заколебалась, не зная, остаться или войти в кабинет. Я помнила, конечно, что сказала Уильяму… но Норфолк совсем не выглядел как человек, который наслаждался своим одиночеством.

— Миледи? — он заметил меня, и это все решило. — Проходите, я не кусаюсь, — усмехнулся он и даже умудрился встать, когда я вошла в кабинет.

Он не казался опьяневшим. Только вот глаза стали почти стеклянными. Неживыми. И очень, очень темными.

— Как ваши руки? — спросил Норфолк, пока я устраивалась на краешке стула, что стоял напротив огромного письменного стола из красного дерева.

Герцог сидел с другой стороны от меня, в роскошном кресле, обитом кожей.

— Гораздо лучше, чем вчера, — ровным голосом отозвалась я. — Благодарю.

Он бросил на меня странный взгляд и вновь потянулся к стакану, на дне которого еще плескалась жидкость.

— Предложить вам? — усмехнулся криво, и я покачала головой. — Вот и правильно, — он одобрительно кивнул и опустошил стакан одним глотком, запрокинув голову.

Его кадык дернулся раз, другой, и я, словно зачарованная, не могла отвести взгляда.

— Я думал, что обрел все, что хотел… все, к чему стремился… — он шумно выдохнул. — Идиот.

Привычное чувство вины заныло где-то в груди. Я была причастна к его потерям гораздо сильнее, чем мне хотелось бы.

— Знаете, миледи. Вы не обязаны сидеть здесь со мной и выслушивать этот жалкий лепет. Так что ступайте, — ожесточенно сказал герцог, резко вскинув голову. — Завтра будет новое утро и новый день. Мы встретимся за завтраком.

Я знаю, что не обязана.

Но что, если я… захотела сама?

Я ведь пришла к дверям этого чертового кабинет. И простояла подле них достаточно долго, чтобы герцог меня заметил.

— Не вам решать, милорд, что я обязана, а что нет, — сухо ответила я, поджав губы.

И не сдвинулась ни на сантиметр.

Герцог вдруг расхохотался во всю мощь легких. Несколько безумно и хрипло, но совершенно точно искренне.

— И впрямь, — согласно кивнул он. — Вы и прежде меня не слушали. Что толку говорить сейчас?

И пока я пыталась понять, что Норфолк имел в виду, он колюче посмотрел на меня.

— Вам нужен был от меня фиктивный брак, миледи. Так отчего же вы сидите сейчас напротив меня и отказываетесь уходить?..

* * *

С мгновение, что показалось вечностью, я смотрела ему в глаза.

А потом перешла в нападение.

— По той же причине, по которой вы сделали это, — и я взмахнула ладонью, на которой до сих пор красовались повязки, наложенные им.

А не сестрой милосердия.

Герцог сузил глаза и подался вперед, ближе ко мне. Волосы упали ему на лицо, и оно сделалось еще острее, а взгляд — пронзительнее. Он пробирал до самых костей, до мурашек, что побежали по рукам и плечам. Я почувствовала, как напряжение, природу которого я не могла и не хотела знать, охватило меня с ног до головы. Живот болезненно сжался, и дыхание сбилось.

А он все смотрел и смотрел на меня и выглядел так, словно пытался решить в голове какую-то сложную задачу. Наконец, его губы растянулись в кривой ухмылке, и он мотнул головой, сбрасывая затуманивший взгляд морок.

— Мне не нужна ваша жалость, — бросил он.

— Я вам ее и не предлагаю, — пробормотала я.

Он мотнул головой, словно не поверил мне до конца, но заставил себя откинуться на спинку кресла и прикрыть глаза. И только руки, что были по-прежнему сжаты в кулаки, выдавали его настоящее состояние. Но вскоре он разжал пальцы и опустил ладони на подлокотники.

— Вы могли